Тайны старого замка и прочие (не)приятности - Татьяна Геннадьевна Абалова

– Доху на другую сторону выверни. Вдруг на воротах изверг будет караулить, – подсказала жена харчевника и, сняв с головы, протянула Катрине цветастый платок, взамен ее, белого.

К воротам Кэти подъезжала с тяжелым сердцем. И прялку не купила, и человек из-за нее в беду попал. Как узнать, жив или нет? Идти к графу на поклон, чтобы расследование начал? Его же люди набезобразничали.

– Опоздала, красавица! – окликнул ее у ворот знакомый стражник, постучав костяшками пальца по облучку. – Раньше надо было из города выезжать.

Очнувшись от раздумий, Катрина подняла глаза на ворота. Те как раз закрывали. Была бы без коляски, успела бы прошмыгнуть.

– Дядька Бас, нельзя мне в городе оставаться! – она взяла стражника за руку, заглянула в глаза умоляюще. – Барон занемог. Без лекарства ночь не переживет. Я у лекаря задержалась, пока тот снадобье готовил.

– Ты что ли, Котенок? В темноте не признал. Платок так низко на лоб натянула.

– Холодно в открытой коляске, – Кэти показательно поежилась.

Старший стражник забрался к ней в коляску. У ворот слез. Те, что помладше, уже поняли, принялись вновь засовы вытаскивать.

– Не боишься одна? Время тревожное, лихих людей полно, – дядька Бас дожидался, когда створки до конца откроют.

– Я быстро. Тут же совсем рядом, – Катрина стегнула лошадь, чтобы не задерживать людей.

Со стуком закрывшиеся за спиной ворота отрезали ее от света факелов. Ночь упала на голову темным покрывалом. Отъехав, Кэти хотела пустить лошадь на бег рысцой, но та вдруг кинулась в сторону, чего-то испугавшись. Едва не перевернула коляску.

– Тпру ты, глупая!

Пришлось слезть и взять лошадь под уздцы, чтобы вывести на дорогу. Пока хозяйка повозки корячилась на обочине, по колено утопая в снегу, из-за хмари на небе выглянула луна. Лошадь упиралась, тревожно храпела, косила глазом на что-то за спиной Катрины. Как-будто видела нечто пугающее. Кэти оглянулась, но и тогда не поняла страхов Фиалки.

– Да нет же ничего, – Кэти уже злилась. Что за день такой?

Только выбравшись, поняла, что встревожило лошадь. Из сугроба на противоположной стороне дороги торчало вверх два сапога.

– Тьфу-ты, – сказала Кэти. – Кто-то выбросил старые башмаки, а ты тут танцы устроила.

Но лошадь продолжала упрямиться. В свете луны Катрина видела, как по холке Фиалки пробегала крупная дрожь.

Намереваясь ткнуть сапогом в лошадиную морду, чтобы Фиалка сама убедилась, что бояться нечего, Кэти наклонилась и потянула за него. И только тогда разглядела, что он надет на ногу. В засыпанной снегом канаве лежал вниз головой человек.

– Мамочки! – пискнула Кэти, глядя на свои руки. Они были липкие и испачканные в чем-то черном. Только поднеся пальцы к лицу, Катрина почувствовала запах крови.

«Странно, что она еще не застыла на морозе. Значит, разбой случился совсем недавно».

Недавно?! Мысль, что убийцы где-то рядом, заставила Кэти крутануться вокруг своей оси. Но луна холодно смотрела на бескрайние белые просторы. И где-то далеко чернела, почти сливаясь с горизонтом, громадина замка Возги. Если бы не огонь на самой высокой из оставшихся башен, в степи за городом можно было бы легко заблудиться. Дуг всегда разжигал костер, если Кэти вовремя не возвращалась.

Девушка оглянулась на городские ворота. Стучи-не стучи, их уже не откроют.

Вздохнув, Катрина полезла в канаву. Второй раз за короткое время ей приходилось кувыркаться в ямах вместе с попавшими в беду.

– Видно судьба моя такая, – прошептала Кэти, опускаясь на корточки рядом с мужчиной. Его длинные темные волосы разметались по снегу. По всему выходило, что он из благородных. Бедолага был раздет до исподней рубахи. Даже под светом луны на ней были видны проступившие пятна крови. Катрина прижала пальцы к шее мужчины и почувствовала, как под ней слабо, но все еще бьется жилка.

– Эй! Эй! Вы меня слышите? – она потормошила незнакомца, но тот был без сознания. Его лицо распухло от побоев. Глаз не видать. Из носа и ушей сочилась кровь. И никакой надежды, что кто-то поможет хрупкой девушке поднять человека.

Вспомнив, что в этот раз с ней лошадь, Катрина сноровисто выбралась из неглубокой канавы. Откинув сиденье коляски, вытащила оттуда веревку. Оставив шубу, вновь спустилась к раненному.

– Прости, но по-другому я с тобой не справлюсь, – прошептала она, стаскивая с незнакомца сапоги и обматывая веревкой его щиколотки. Свободные концы привязала к оглоблям. Понукая Фиалку, заставила лошадь двигаться. Медленно, но верно беспамятный был вытащен на дорогу.

Кэти думала, что умрет от натуги, когда затаскивала незнакомца в коляску. Даже не пыталась усадить его на сиденье. Так и оставила валяться поперек, благо дверок в этой коляске давно не было. Забросила на сиденье сапоги, а раненого накрыла своей шубой. Сама крест на крест укуталась в платок.

– Ничего. Мы быстренько! – сказала она самой себе и стегнула Фиалку, чтобы та мчалась, что было сил.

В замке ее поджидали и издалека увидели, как она несется по заснеженной дороге. Дуг заранее открыл ворота. На крыльцо вывалила вся семья. Дядюшка Мартин хмурился.

– Божечки! Она опять кого-то привезла! – ахнула Прыся, заметив торчащие из повозки ноги.

– Быстро его в дом. Он ранен! – скомандовала Катрина, спрыгивая с облучка.

Помог задержавшийся, чтобы закрыть ворота, Дуг. Стащил «находку» хозяйки с коляски и поднатужившись, взвалил себе на плечо. Побежал за матерью, которая указывала дорогу. Удивился, когда та свернула на кухню.

Остановившись на пороге своей вотчины, кухарка окликнула Фрею.

– Быстро неси сюда чистые простыни!

Когда девочка умчалась исполнять команду, Прыся поснимала с огромного обеденного стола кастрюли и похлопала по чистой столешнице ладонью. Мол, кладите сюда.

– Так будет быстрее. Здесь горячая вода. Раны обмоем, – объяснила она помогающей ей Кэти. Вытащив из сундука моток белой ткани, нашла работу и хозяйке замка. – Рви на лоскуты!

Фан уже наливал в таз кипятка. Поставил на скамью возле кухарки.

– Чего стоите, Вашество? – Прыся прикрикнула на появившегося в дверях барона, суя тому нож. – Нате, срезайте штаны. Не видите, человек кровью исходит? Хорошо, что на улице мороз. Летом живым бы не довезла.

– Прибивает же к нашему берегу всякую шваль, – барон поморщился, но нож взял.

Старика спихнула с дороги вернувшаяся с охапкой простыней Фрея. Бросив их на скамью, заглянула в лицо незнакомца. Поморщилась, настолько тот был непригляден. Не лицо, а синяя подушка.