Консультант для дознавателя-аристократа - Вероника Воронина

— Только давай договоримся, кто будет отвечать за заклинания, а кто — за романтические ужины с шаманами.

— У нас будут романтические ужины?! — удивлённо округлил глаза Арчи.

— Нет. Но ты должен быть готов.

Он хмыкнул, и я, смеясь, встала, чтобы допаковать чемодан.

Впереди — лёд, холод, и слишком долгая совместная экспедиция в роль жены. Я не знала, чего там будет больше: опасностей... или смущающих моментов.

Но выбора у нас не было.

Каюты дирижабля были уже до странности привычны. Скрипящие полы, слегка пахнущие маслом двери, крошечные иллюминаторы и тёплый плед с чуть вытертым гербом авиалиний — всё это казалось почти домашним. Возможно, слишком много рейсов за последнее время. Или просто я не успела соскучиться по земле.

Путь до Велесграда занял сутки, и почти всё это время мы с Арчи провели над бумагами, досье, магическими схемами и унифицированными речевыми модулями для будущих занятий.

Теперь мы были не просто агентами отдела дознания. Мы — приглашённые учёные. Я, по легенде, — доктор Аринэ Вэйл, специалист по психомагическим структурам и сохранению ментальных следов в переселенцах. Арчи — профессор Никола Вэйл, разработчик передовых методов подключения магических сосудов к универсальной сети знаний.

Звучало, мягко говоря, пафосно. А вот выглядело — ещё хуже. Например, я так и не смогла до конца понять, как в их версии лекции объяснялся механизм ментального слияния без разрушения исходной личности. Арчи уверял, что «оно просто работает», но я подозревала, что кто-то из составителей учебных материалов просто сдался на середине текста.

— Ты запомнила, сколько ступеней в ритуале архивации? — спросил Арчи, оторвавшись от очередной колоды карточек.

— Пять. Или семь, если учитывать подготовительный этап, но тогда тринадцать, если считать фазу стабилизации... — я устало потерла виски. — А можно, чтобы на коллоквиуме просто разыгрывали сценки?

— Мы в Таврии, Никки. Если там кто-то решит разыгрывать сценку, то она закончится вызовом древнего духа и жертвенником посреди аудитории.

— Прекрасно. Главное, чтобы не скучно, — пробормотала я.

Иногда я выглядывала в иллюминатор, давая глазам и мозгу отдохнуть от магической теории.

С высоты птичьего полета царство Таврия было ошеломляюще прекрасным — и пугающим. Бесконечные просторы, белые от снега, как будто покрытые пеплом. Замёрзшие реки, по которым будто ползли трещины времени. Густые леса, с проседшими под тяжестью снега деревьями, выглядели как великаны, склонившиеся в вечной задумчивости.

Вдали уже вырисовывался Велесград. Сердце Таврии.

Город казался глыбой. Каменной, тяжёлой, сдавленной. Отсюда он был похож на сложную мандалу из серых улиц, башен, труб и ледяных дымов, которые клубились над каждым районом. Готические шпили университетов и храмов пронзали небо, как копья, и всё это вместе дышало холодом, величием и тайной.

— Красиво, — пробормотал Арчи, подойдя ко мне. — И немного страшно.

— Очень страшно, — согласилась я. — Особенно если вспомнить, что у нас нет права на ошибку.

Он кивнул, потом вдруг улыбнулся.

— Но зато у нас есть готовые лекции, парочка зельев от обморожения, и запасной план «Б». Или «Г», если честно.

— Арчи, я боюсь даже спрашивать, что ты назвал планом «А».

— Притвориться мебелью.

Я прыснула со смеху, а потом оба снова уткнулись в конспекты.

Глава 11. А может преподавателем стать?

К моменту посадки я уже могла без запинки выдать краткую лекцию о многослойной архивной матрице и даже неплохо изображала, как именно надо держать палочку, чтобы не случайно активировать чужие воспоминания.

Но в голове всё равно жужжала тревога.

Мы летели в самое сердце чужой системы. Нам предстояло погрузиться в неё, стать её частью. Учить, говорить, исследовать — и при этом оставаться собой. Не забыть, зачем мы здесь.

А пока дирижабль начинал снижение, и первые огни Велесграда зажглись под нами, будто кто-то осторожно приоткрыл ящик с тайнами.

Мы с Арчи переглянулись.

Пора было начинать игру.

Когда мы вышли с посадочной платформы, воздух обжёг лицо ледяной свежестью. Велесград встретил нас промозглым ветром, в котором угадывался запах магии, металла и угля. На фоне серых башен и чёрных труб, из которых клубился пар, всё вокруг казалось слегка застывшим — как гравюра на старом листе пергамента.

У выхода с платформы нас уже ждали. Вернее, нас ждал магмобиль.

Он представлял собой массивную коробку, подозрительно смахивающую на помесь военной «Нивы» и алхимической телеги. Кузов был потёрт, облуплен и, кажется, когда-то перекрашен вручную — поверх старой эмблемы кто-то неловко вывел новую — символ академии.

Водитель оказался молчаливым мужчиной с густыми бровями, как у совы, и глубоко посаженными глазами, излучающими равнодушие. Он только кивнул и открыл заднюю дверцу.

— Добро пожаловать, — буркнул он. — Чемоданы в багажник, не сыпьте соль на пол.

Особого восторга я не испытала, но и расстраиваться сил уже не было.

Мы закинули чемоданы — мои, с аккуратно разложенными сменами одежды и артефактами, и Арчины, в которых явно царила магическая энтропия. Запах сандалового мыла, феромонов и латунных шестерёнок перемешался в воздухе, когда мы забрались внутрь.

Магмобиль, как и положено такому чуду техники, завёлся со скрежетом, всхлипом и вздохом, после чего заурчал, будто недоволен своей участью. Но внутри было тепло. Даже слишком тепло — уют, граничащий с дремотой. Я позволила себе расслабиться, пока за окнами проплывали улицы нового города.

Велесград. Холодный, древний, каменный.

Башни, похожие на замороженные свечи. Улицы, по которым ходили люди в меховых накидках и вуалях. Магические вывески, едва светящиеся сквозь туман. Всё напоминало о какой-то другой Москве — не той, куда я когда-то летела поступать. А той, которой не было и быть не могло.

Я вдруг резко вспомнила себя, первокурсницу. Как я, ещё едва привыкшая к большому городу, в пальто и с термосом кофе, гуляла по утренней Москве — мимо широких проспектов и величественных сталинских высоток. Тогда мне казалось, что здания давят своей монументальностью, будто проверяют, достойна ли ты быть здесь. Я искренне восхищалась: этими стенами, парками, шумными перекрёстками, бронзовыми памятниками и ветром на набережной. Всё было огромным, важным, почти сакральным.

А теперь я ехала в столицу другого мира. В теле, не своём. С лицом, к которому привыкала. С тайной, которую никто не должен был знать.

И с Арчи рядом. Это, пожалуй, было самым странным из всего.

Он, кажется, тоже задремал, прижавшись плечом к стеклу, устав от бесконечных репетиций и заучивания лекционных терминов. На его лице — редкое