Навечно - Женева Ли

чтобы убить меня. ― Тея моргнула, на ее прекрасном лице не отразилось ни огорчения, ни страха, только легкое удивление. Она была самим светом. Она была королевой, восходящей, чтобы взять свою корону, свой трон и править.

И хотя я не удивился тому, что моя пара оказалась сильной, могущественной и бесстрашной, я почувствовал прилив гордости, когда ощутил, что она сама осознала это.

Сабина посмотрела на символ на моей груди, а затем мне в глаза.

― Значит, ты выбрал ее. Теперь ты верен своей паре. Ты Руссо только по имени. Я не буду тебя защищать. ― Она сглотнула. ― Я не могу защитить тебя. Ты больше не мой сын.

― Я знаю, ― ответил я без колебаний. Даже когда ее слова проникли в меня, во мне не было сожаления.

Изгнание. Я ожидал этого с того момента, как выбрал Тею своей парой. Не из-за связи, а из-за явного предубеждения, которое моя мать питала к ней. Я пытался найти способ все уладить. Я не хотел терять семью. Как глава нашего дома, Сабина должна была решить, разрешать ли мне общаться с братьями, отцом и сестрой. Я не хотел, чтобы до этого дошло.

Но если бы мне пришлось выбирать между моей семьей и Теей, я бы выбрал ее. Она была моей кровью, моей душой, биением моего сердца.

Ее взгляд вернулся к Тее, и она прошептала то, чего я не ожидал:

― Спасибо, что спасла моего сына. Я никогда не смогу вернуть тебе свой долг.

Смятение окатило меня как ушат холодной воды, и я взглянул на Тею, которая с таким же недоумением смотрела на стоящую перед нами незнакомку. Я никогда раньше не видел такую версию своей матери. Как будто она протянула руку и сняла невидимую маску, под которой оказалось совсем другое лицо. Но какое из двух лиц было настоящим?

Я думаю, у нее аневризма. Голос Теи заполнил мою голову.

У нее был тяжелый день.

Лицо Сабины окаменело, глаза превратились в щелочки.

― Невежливо говорить за спиной матери.

― Ты только что отреклась от меня, ― напомнил я ей, и в моем голосе послышалось удивление. Как она узнала…

― Я многое знаю, а ты…

― Вот ты где!

Я поднял глаза на отца, направляющегося к нам по коридору. На нем все еще был смокинг, и из всех нас он выглядел самым собранным. Но когда он подошел, я почувствовал запах крови. Он мрачно нахмурился, заметив, что моя мать вся перепачкана кровью. Он покачал головой, стараясь не выглядеть разочарованным в своей жене.

― Мне сказали, что ты обезглавила охранника.

Это не было неожиданностью ― в отличие от приступа сентиментальной благодарности. Это было откровением. На самом деле, это шокировало.

Но прежде чем я смог это осознать, она схватила меня за руку и прошипела:

― Нельзя терять ни минуты.

ГЛАВА 6

Тея

Я отшатнулась в сторону, когда Сабина затащила Джулиана внутрь. Доминик быстро последовал за ней, бросив на меня обеспокоенный взгляд. Я опустила глаза, вспомнив, что на мне только простыня, и пробормотала:

― Надо бы что-нибудь надеть.

Доминик кивнул, а затем выгнул бровь, глядя на своего абсолютно голого сына. Его взгляд остановился на татуировке.

― Может, тебе тоже стоит найти какую-нибудь одежду?

Губы Джулиана плотно сжались. Он высвободился из хватки матери и взял меня за руку.

Он хочет поговорить с ней. Его голос заполнил мою голову.

Ты имеешь в виду, прочитать ей лекцию, да?

Сабина кого-то убила. Это не было неожиданностью, но я никогда не видела ее такой… взбешенной.

Жестокой, да. Нетерпеливой. Расчетливой. Я ожидала такого от Сабины. Но это было совсем другое. Она казалась почти встревоженной, и не похоже, чтобы это было связано с потерей короны. Не понимая, как к этому отнестись, я крепко взяла Джулиана за руку и последовала за ним в спальню.

― Не уверена, что это можно спасти. ― Я взяла в руки окровавленное платье, которое было на мне этим вечером. Мне было плохо от одного его вида. Не только потому, что оно практически стало моим похоронным платьем, но и потому, что оно было от Уильяма. Я тряхнула головой, желая прогнать воспоминания, но в груди все сжалось. Джулиан мгновенно оказался рядом со мной и обнял меня своими сильными руками.

― Нет, ― согласился он. Наклонив голову, он уткнулся носом в мою шею, его губы коснулись шрама от предыдущего кормления. ― Я слышу твои мысли о Уильяме и о том, что произошло, ― но нам не обязательно говорить об этом.

К горлу подкатил комок, но мне удалось кивнуть. Может быть, когда-нибудь я буду готова принять, где я была и что делала, но сейчас эти воспоминания были слишком свежими и болезненными. К тому же, были и другие причины для беспокойства.

― Твоя мама кажется другой.

― Да. ― Он глубоко вздохнул и отпустил меня, после чего подошел к комоду. Открыв один из ящиков, он порылся в нем и достал ночную рубашку. Он передал ее мне и открыл другой ящик. ― Гвинерва была выше тебя, но ненамного.

Я надела ее через голову и почувствовала аромат гардении и сладкой ванили, исходящий от шелка. Ночная рубашка была глубокого иссиня-черного цвета безлунной ночи и мягко скользила по моей коже. Странное чувство умиротворения охватило меня, когда я поправила бретельки. Она была немного великовата для меня, но сшита великолепно ― вырез отделан нежным кружевом, а на лифе вышиты фазы луны.

Джулиан отошел в сторону, встряхивая шелковые пижамные штаны. Он чувствовал себя здесь как дома, словно знал это место.

― У нее был очень богатый гардероб, ― легкомысленно прокомментировала я, хотя в этих словах чувствовалась какая-то тяжесть.

― У нее было много любовников, ― пояснил он. Мое сердце замерло от мягкого шелестящего звука, когда Джулиан натягивал пижамные штаны.

Любовники. Он не только знал это, но и знал, что у нее есть одежда для них. Я старалась не обращать внимания на растущее во мне напряжение.

― Это мило. Ей очень нравились луны, да? ― Рассеянно сказала я. Лунный свет проникал через открытое окно и играл на чертах его лица. Стало видно, как сурово сжаты его челюсти. Босой и с обнаженной грудью, он завязывал штаны, повернувшись ко мне спиной, и я наблюдала, как напрягаются его мышцы. В бледном свете его волосы блестели, как полированный