Любовь на проводе (ЛП) - Б. К. Борисон

Вот и отлично. Я — глупая.

— Послушай. У меня утро, мягко говоря, странное. Можешь сразу сказать, к чему ты клонишь?

Он хмурится. Видно, что разочарован. Похоже, он ожидал больше уважения к своей мудрости. Из приёмной вдруг доносится особенно громкий вой — Харви, раскачиваясь на полусогнутых, вваливается в мастерскую, всё ещё напевая, с закрытыми глазами, будто на концерте. Комбинезон расстёгнут до пупа, под ним — белая майка. Он вальсирует со шваброй в роли партнёрши.

— Сегодня его очередь выбирать музыку?

Анджело фыркает:

— К несчастью, да.

— Ну, не так уж и плохо, — косо смотрю на Харви, крутящегося посреди мастерской. — Гораздо лучше, чем твои «третие четверги».

Он тут же выпрямляется.

— Кантри — не мусор!

— Конечно.

— Тим Макгро10 — гений!

— Если я ещё раз услышу «Don't Take the Girl»11, за последствия не отвечаю.

Анджело закатывает глаза и скрещивает руки:

— Услышишь. Через неделю. Можешь не сомневаться. — Он отмахивается. — Всё. Больше не хочу делиться с тобой своей мудростью.

— О, нет, — сухо отвечаю. — Только не это.

Вот оно. Именно то, что мне нужно: болтовня, ругань из-за плейлиста, Дэн, который в третий раз за утро забыл, как распечатать документ. Всё по расписанию.

Я возвращаюсь к списку — пора понять, с чего начать. Глушитель на стареньком «Фокусе»? Или тот самый розовый «Жук», над которым парни уже неделю шутят. Наверное, начну с него.

Но Анджело снова загораживает табличку рукой.

Я закатываю глаза и запрокидываю голову:

— Что теперь?

— «Вино и дети», — повторяет он, щёлкая пальцами. — В детях — правда. И я рад, что ты послушала свою.

— Майю?

Он смотрит на меня поверх очков, полотенце снова болтается из стороны в сторону.

— Это твоя дочь, так? Вроде бы я был минимум на шести её днях рождения.

— Да, но к чему ты…

— ЛЮ! — орёт Харви на всю мастерскую.

Музыка тут же обрывается. Он практически скользит по полу ко мне, сияя, будто выиграл в лотерею. Дэн из офиса наблюдает с интересом.

Харви резко тормозит:

— Горжусь тобой, малышка. Ты сказала правду.

— Не называй меня «малышка». Ты старше меня от силы на восемь месяцев, — я зарываю лицо в ладони и прижимаю пальцы к переносице. — То есть… вы все уже знаете?

— Ага! — довольно кивает Харви. — Шейла прислала мне запись. Сказала, чтобы я послушал и сделал выводы. Я слушал — и вдруг понял: та, кто говорит… это ты. Я чуть пивом не захлебнулся. Даже не знал, что у тебя столько чувств. Молодец.

Он смачно хлопает меня по плечу.

— Могла бы упомянуть мастерскую! — кричит Дэн из офиса.

Я даже не поднимаю голову. Останусь вот так, с закрытыми глазами, до конца своих дней. Пусть время идёт мимо — я останусь здесь, в мастерской, в абсолютном отрицании реальности.

Быть смелой было куда проще, когда я думала, что это всего лишь Эйден и кучка незнакомых слушателей. Люди, которых я никогда не встречу. Но, оказывается, это были знакомые. И теперь они знают обо мне такое… чего я никогда не собиралась рассказывать.

Телефон начинает вибрировать в кармане. Опять тот самый неизвестный номер — четвёртый раз за утро. Любопытство берёт верх над желанием раствориться в воздухе. Я отступаю в укромный уголок станции — отличный повод проигнорировать все взгляды.

Меньшее из зол.

— Алло?

— Привет, — на другом конце запыхавшийся женский голос. — Это Люси? Люси Стоун?

К несчастью, да. Хотелось бы быть кем угодно, только не собой.

— Да. А вы кто?

— Меня зовут Мэгги, и я звоню с «101.6 ЛАЙТ FM». У меня для тебя предложение.

«Струны сердца»

Звонящий: «А что насчёт Люси?»

Эйден Валентайн: «Люси?»

Звонящий: «Да. Та самая женщина, что звонила вместе со своей дочерью.

Она уже нашла кого-нибудь для свиданий?»

Эйден Валентайн: «Понятия не имею».

Глава 5

Эйден

Я стою перед радиостанцией с кружкой кофе и наблюдаю, как Джексон с героическим упорством пытается выбраться через окно своей машины. Розовый «Жук» припаркован так близко к его «Хонде», что открыть дверь просто невозможно.

Похоже, единственный логичный выход, который он видит, — пролезть через окно.

— Джексон, ты там живой?

Он корячится, скидывает сумку через голову, и она с глухим стуком падает к моим ногам. Очки съехали на самый кончик носа, на лице — мученическое выражение.

— Я пытаюсь выбраться из машины, — бурчит он.

Я делаю глоток кофе.

— Вот как это называется?

— Да! — огрызается он, стукнув локтем по зеркалу. — Было бы проще, если бы Делайла Стюарт умела парковаться.

— Кто такая Делайла Стюарт?

— Журналистка с местного телеканала.

— Ах да. Синоптик, — щёлкаю пальцами.

— Вихрь разрушения, — сквозь зубы шипит он, продолжая извиваться.

Коленом он нажимает на клаксон. Мы оба вздрагиваем.

— Ей плевать на погоду, и она вечно заезжает за линию.

Я кидаю взгляд на асфальт. Розовый «Жук» действительно стоит через полосу — криво, как будто парковалась на автопилоте. Задние окна до сих пор открыты.

— Тут что, других мест не нашлось? — окидываю взглядом общую парковку, которую делим с телестудией через дорогу. — Вон там штук семь свободных. И ни одного розового «Жука».

Джексон замирает и смотрит на меня, будто я только что оскорбил его предков. Сложно воспринимать его серьёзно, когда одна нога всё ещё болтается из окна.

— Это моё место.

— Разве?

— Я здесь каждый день паркуюсь. Уже годами!

Наконец, пыхтя, он выбирается, сгибается пополам, упирается ладонями в колени, переводит дыхание, потом выпрямляется. Светло-русые волосы взъерошены, как будто он проспал все тревожные будильники подряд.

Вот ради таких представлений и стоит приходить пораньше.

— Она обязана уважать разметку! — он указывает за спину. — Для этого её и рисуют!

— Разметку?

— Да! Парковочную! — он снова тычет пальцем. — Кто-то должен её вразумить. Нельзя же всю жизнь порхать и парковаться, где вздумается! Это…

— …линии. Я понял. Успокойся, дружище.

Он что-то бурчит себе под нос.

— Что-что?

Джексон хватает сумку, закидывает на плечо.

— Я говорю, раньше мне нравилось, когда раздражался ты.

— Не льсти себе, — хлопаю его по плечу и направляю к входу на станцию. — Я и сейчас раздражённый.

Особенно сегодня. Мэгги позвонила в девять утра, когда я ещё лицом в подушке, и заорала про неотложный программный кризис. Сколько веду шоу, а кризисов у «Струн сердца» не припомню — разве что тот случай с рекламой хот-догов, которую сняли с эфира, потому что один тип по имени Уинстон слишком уж восторженно рассказывал про свои сосиски.

— В последнее время ты стал поспокойнее, — замечает Джексон.