Любовь на проводе (ЛП) - Б. К. Борисон

— В своём ворчании, — пожимает плечами. — На этой неделе ты в студии даже выглядел… счастливым.

Я чешу затылок, будто всерьёз задумываюсь. Хотя точно знаю, когда это было. Когда в эфир позвонила девочка и сказала, что верит в магию. И на пару мгновений мне тоже показалось, что я способен поверить.

— Та, что искала парня для своей мамы? — приподнимает бровь Джексон. — Ты тогда улыбался. Я уж подумал, у тебя инсульт.

— Я умею улыбаться.

— Но не так.

— Неважно, — отмахиваюсь. — Всё быстро прошло. Особенно после того, как Шэрон с Федерэл-Хилл пожаловалась, что муж не заметил её новую стрижку. А когда я спросил, замечает ли она что-то в нём, она ответила, что замечает только день, когда его зарплата падает на общий счёт. Вот тебе и романтика. Пшик — и нет её.

— А ты знаешь, зачем нас собирает Мэгги?

Джексон поправляет воротник. Его вечный зимний шарф всё ещё свисает из окна «Хонды», как забытое знамя недавней битвы.

— Понятия не имею. Но голос у неё был... вдохновлённый.

— Вдохновлённый, навязчивый — разница не велика, — делаю глоток кофе. — По громкости она не уступает Одноусому звонарю12.

— Это кто?

— Самая громкая птица на планете. Кричит, как человек. Очень похоже на Мэгги в трубке в девять утра.

— Похоже, да, — соглашается он.

Я хватаю печенье и макаю в кофе, закидывая целиком в рот. Господи, как же я люблю «Бергер»13. Этот шоколад. Это песочное тесто. В такие моменты даже злиться ни на что не хочется.

Джексон тянется за печеньем — я мгновенно придвигаю коробку к себе.

— Эй! Делись!

Я отворачиваюсь.

— Нет. Мне нужнее.

— Почему это?

— Ты же видел, как я корячился в машине!

— Никто тебя не заставлял.

Я снова хрущу печеньем. Это единственное, что радует сегодня. И я его не отдам.

— Мог бы припарковаться в другом месте, — бормочу, роняя крошки на рубашку.

— Но я всегда паркуюсь там.

— Иногда полезно нарушать привычки, Джекки.

— Вот сейчас бы нарушить привычку и съесть печенье, — он бьёт меня кулаком в бок и выхватывает коробку.

Я сгибаюсь пополам, расплёскиваю кофе себе на грудь, а он уже вгрызается в остатки печенья, как варвар.

Я таращу на него глаза:

— Это обязательно было?

— Сам виноват, — отвечает он с набитыми щеками. — Не делился.

— Потому что ты засра…

— Дети! — раздаётся голос с порога.

Мэгги, наша управляющая и хозяйка всех зарплат, появляется в дверях, одной безупречно ухоженной рукой опираясь на косяк. Её карие глаза скользят от Джексона, доедающего печенье, до меня, прижимающего промокшую кофейную рубашку к груди.

— Если вы закончили свой цирк, прошу в мой кабинет.

И исчезает, даже не сомневаясь, что мы пойдём следом.

Я хватаю бумажные полотенца из старого диспенсера и промакиваю рубашку.

— Может, она сжалится и наконец прикончит наше шоу, — бормочу.

Моя рубашка уже впитала больше кофеина, чем я сам.

Джексон с размаху швыряет пустую коробку из-под печенья в мусорку:

— Может, она хочет отправить тебя в какой-нибудь элитный лагерь для радиоведущих. Знаешь, где тимбилдинг, упражнения на сплочение, весёлые знакомства… Всё, что ты так обожаешь.

Я замираю.

— Она бы не посмела.

— Почему нет? Заслужил. Клянусь, ты эмоционально откатился до уровня старшеклассника.

— Я бы на месте школьников обиделся, — бурчу.

Мэгги уже ждёт нас в своём крошечном, но идеально организованном кабинете. Руки сложены на столе, на лице — выжидающее выражение. Аудиоинженер Эйлин сидит в углу с планшетом; наушники болтаются на шее. Косы у неё окрашены в разные оттенки голубого и собраны в пучок на макушке.

— Хьюи придёт? — спрашивает Джексон, усаживаясь напротив Эйлин и обнимая подушку в форме сердца, будто выиграл главный приз на шоколадной лотерее.

— Должен подойти с минуты на минуту, — отвечает Мэгги, не сводя с меня взгляда.

О, чёрт. Я опять забыл про Хьюи. Я вечно про него забываю. Иногда даже в эфире — и вдруг он появляется за стеклом с сэндвичем в руках. Без понятия, кем он официально числится на станции. Стажёр? Или уже кто-то повыше? Но уточнять у Мэгги сейчас — точно не вариант. Не с тем взглядом, который она мне кидает.

— Садись, — указывает она на стул прямо перед собой.

Расстояние до её рук кажется угрожающе коротким.

— А зачем? — тут же напрягаюсь.

Если она собирается отправить меня на «профессиональное развитие», мне конец. Тимбилдинг — моя персональная форма ада.

Она улыбается так, словно чувствует мой страх.

— Потому что все остальные уже сидят, Эйден. Не выдумывай.

Я опускаюсь на стул. Она даже не моргает.

— Ты меня пугаешь, — шепчу.

— Понятия не имею, почему. Я совершенно нормальна.

Нормальна. Как ураган, завернутый в безупречный брючный костюм. Волосы уложены до совершенства, в глазах — острый ум и железная решимость. Если Мэгги когда-нибудь взорвётся, от неё останется только пыль… и куча уволенных сотрудников.

— Я не хотел, — бормочу. — Я не всерьёз сказал, что ты звучишь как Одноусый звонарь.

У Джексона вырывается хохот, который он безуспешно пытается замаскировать под кашель. У Эйлин в углу подрагивают губы.

— Как кто? — хмурится Мэгги.

— Забудь. Лучше скажи, в чём срочность?

Эйлин с усталым вздохом убирает планшет в сумку. Одна из её голубых кос свисает на лицо, она откидывает её за ухо.

— Кто-то снова запустил рекламу с сосисками по кругу?

— Нет. Никто ничего не запускал. Это вообще-то был единичный случай — и по ошибке, — строго отвечает Мэгги.

Джексон снова давится смехом, но она не обращает на него внимания.

— Кто-нибудь из вас сегодня заходил в соцсети шоу?

— Я стараюсь не заходить, — бурчит Эйлин. — С тех пор как один псих заспамил наш аккаунт сорока семью тысячами фотографий своих ног.

— Боже, Эл, — Джексон швыряет в неё подушку. — Я уже и забыл про него.

— А я — нет. Это теперь часть моего мозга. Я вижу эти ноги во сне. Я выставлю счёт на терапию.

Меня передёргивает. Тот тип и правда был жуткий.

— Так в чём дело? Опять фотки ног?

Мэгги с усилием массирует виски.

— Ни ног, ни сосисок. И если вы, болваны, на секунду заткнётесь, я вам всё объясню. Мы…

В этот момент влетает Хьюи:

— МЫ СТАЛИ ВИРУСНЫМИ, ДЕТКА! — и кидает в воздух пригоршню конфетти. — «101.6 ЛАЙТ FM» возвращается!

Мэгги вскакивает и с хлопком даёт ему «пять», пока цветные бумажки медленно оседают на пол. Я смотрю на них в полном недоумении. Очки Джексона усыпаны блёстками. Эйлин выглядит так, будто не знает — бежать или остаться.

Я стряхиваю конфетти с рукава:

— Возвращается откуда?

— Из той бездны, в которую ты