Цветок зверя - Шелби Мануэль

— Я не думаю, что мы возвращаемся домой. Там слишком много людей все еще верны ему или все еще боятся его, но около четырехсот человек из моей команды будут работать на меня. Я думаю, что Нью-Йорк мог бы стать идеальным местом. Если конечно итальянцы готовы поделиться, — он хихикает, как будто то, что он сказал, было внутренней шуткой, но это немного ужасает. Он имеет в виду мафию? Он продолжает посмеиваться про себя, пока я смотрю на него широко раскрытыми глазами. — Итак, если тебе нужно место там, я могу это устроить.

— Боже мой, нет, — выпаливаю я, поднимая руку, заставляя его отшатнуться в замешательстве. — Извини. — Я качаю головой, осуждая себя. — Я просто больше никогда не смогу жить в городе. Я уже решилась уехать. — Я извиняющимся жестом пожимаю плечами, но он тут же отпускает меня, улыбаясь и качая головой.

— Что ж... Я хотел бы приехать и навестить тебя, где бы ты ни оказалась. И, надеюсь, однажды тебе понадобится моя помощь. — Он одаривает меня такой же улыбкой, как тогда, когда мы были детьми и он показывал мне разные пазлы.

— Она хотела бы десять миллионов, — говорит Лев рядом с нами, заставляя нас обоих болезненно повернуть головы. Он в инвалидном кресле с забинтованными обеими ногами, Поли рядом с ним с рукой на перевязи и повязкой на глазу, и Царь тоже сильно пострадал. Но они живы!

Я встаю и осторожно обхватываю каждого из них своими ноющими руками. Все мое тело болит либо из-за ада, через который мы только что прошли, либо из-за сидения на пластиковом стуле в течение последних девяти часов.

— С вами, ребята, все в порядке? Никто не пришел сказать мне, но вокруг происходит столько дерьма. Никто на самом деле не знал, кто вы. Я накричала на одного парня, который сказал, что мне нужно сделать томографию головы. Но потом я поняла, что даже не знаю ваших фамилий. А может быть, вы не хотели их называть, верно? — Я прекращаю болтовню, когда понимаю, что они явно не хотят говорить ни о чем больше, чем необходимо на публике. — Извините, — я сдерживаю смех и закрываю лицо руками. — Я новичок в том, что нахожусь по ту сторону закона, — шепчу я, поднося руку ко рту, заставляя Доминика закрыть глаза, когда широкая улыбка расплывается на его лице.

— Никаких фамилий. Ты права. — Царь подмигивает мне с легкой улыбкой.

— Но давай вернемся к тому, что твой дорогой брат только что предложил тебе. Кто-то сказал несколько миллионов? — Лев качает головой взад-вперед с дразнящей ухмылкой.

— Сколько бы ты хотела? Десяти достаточно? — Доминик медленно встает, и мне требуется секунда, прежде чем я понимаю, что он спрашивает меня.

— О, мне не нужны деньги. Я не думаю, что они мне нужны. — Я пожимаю плечами и хмурю брови, глядя на Льва. На самом деле я больше не знаю, чем буду заниматься в качестве работы.

— Тогда ты можешь подарить это всем нам. Думай об этом как о задатке. Ана не любит убивать случайных людей, так что, вероятно, отныне она будет иметь право голоса в том, какой работой мы занимаемся. Нам будет проще, если мы просто будем работать на тебя, если мы этого хотим. Дай нам возможность медленно продвигаться к пенсии. — Царь машет рукой перед собой, как бы взмахивая, а Лев качает головой и подавляет смех.

— Ты будешь работать на меня? — Доминик кладет руку на грудь и приподнимает брови, как будто это большая честь для него.

Поли прищуривается, глядя на него и скрещивает руки на груди.

— Мы будем выполнять за тебя работу. Есть разница. И все проходит через Ану. — Она указывает на меня с ухмылкой, как будто мы с ней уже говорили об этом. Что происходит?

— Договорились. — Доминик протягивает мне забинтованную руку.

— Вы, ребята, издеваетесь надо мной? — Слова срываются с моих губ. Я ударилась головой сильнее, чем думала? Может, мне действительно стоило сделать МРТ. Это смешно. Я собираюсь быть их связным с убийцами? Никто не отвечает, ожидая, пока я пожму Доминику руку.

— Знаешь что, давай подумаем об этом, когда мы все не будем накачаны обезболивающими, потому что я только на семьдесят процентов уверена, что это происходит на самом деле. Если кто-нибудь не скажет мне, где Николай и все ли с ним в порядке, я начну сходить с ума. — Я повышаю голос и выпрямляю руки, чтобы казаться суровой, но когда губы Царя растягиваются в улыбке, я сразу понимаю, что с Николаем все в порядке. Я почти падаю обратно на стул позади себя, когда облегчение ударяет в мое разбитое сердце.

— Комната 1304. Хотя он все еще не в себе, — кричит он мне вслед, когда я несусь к нему через страшные двери, не позволяя боли в моем теле замедлить меня. Почему они так долго разговаривали, когда я могла быть с Николаем? Они всерьез думали, что разговоры об убийстве людей важнее этого? Может быть, мне следует помочь направить их в нужное русло.

Мои ноги застывают в дверном проеме, как только я переступаю порог. После нескольких часов операции он здесь. У него нет трубки в горле, как я опасалась, так что, по крайней мере, он дышит самостоятельно. К нему и вокруг него тянутся провода, и все четыре конечности либо в гипсе, либо в бинтах, но он жив.

— Мэм? — Женский голос раздается прямо у меня за спиной, заставляя меня болезненно отшатнуться. Я отступаю назад, пока не увеличиваю расстояние между нами, пытаясь сделать вид, что это непринужденно, когда понимаю, что она доктор.

— Простите, что напугала вас. Вы его семья? — Она указывает на Николая, лежащего на кровати.

— Да, — отвечаю я без колебаний.

— Что ж, ему… повезло. Я никогда не видела, чтобы кто-то прошел через что-то подобное. — Она подходит к его карте, ее брови поднимаются, она недоверчиво качает головой. — Семь огнестрельных ранений, двенадцать сломанных костей, внутреннее кровотечение и достаточная потеря крови, которая должна была остановить работу его органов. — Она пролистывает несколько страниц его медицинской карты, и ее глаза расширяются.

— Это определенно сломало бы обычного мужчину, — тихо говорю я, подходя к нему. Его ничто не сломит. По крайней мере, до тех пор, пока мы не проживем долгую жизнь в лесу.

— Ему дали сильное успокоительное, и ему нужно будет остаться на некоторое время, чтобы прийти в себя, но он стабилен. Каким-то образом, — бормочет доктор позади меня. —