Пораженные - Р. Д. Бейкер

Я отступаю, поднимаясь на ноги. Я смотрю на Джульетту, которая зажимает уши руками, пока вертолет продолжает описывать круги над нами. Он делает еще два прохода, затем движется дальше. Пораженные больше не визжат. Они булькают, как будто задыхаются.

Я смотрю вниз, на улицу, и Пораженные там начинают падать на колени, некоторые прямо на спины, как будто их повергли в состояние стазиса. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на тех, кто на крыше. Они начинают падать, один за другим.

— Что происходит? — Я слышу голос Джульетты сквозь странную дымку.

У меня кружится голова. Я подношу руку к лицу. Она блестит от снега, прилипая к моей коже в колеблющемся свете далеких прожекторов.

Нет. Не снег.

У меня пересыхает во рту, а горло сжимается. Мое сердцебиение замедляется.

Не снег.

Серебро.

ГЛАВА 41

ДЖУЛЬЕТТА

Все мерцает. Мои руки, моя одежда, волосы Сайласа. Все усыпано крошечными серебряными крапинками. Я не могу снять это с себя. Я не могу снять это с него. Это покрывало его губы. Это свисало с кончиков его ресниц.

— Сайлас. Сайлас, — шепчу я, держа его за руку в своей. — Сайлас, пожалуйста, очнись. Пожалуйста. Не поступай так со мной.

Они пришли и сняли нас с крыши. Мой истерический крик говорил им, что я была там. Я подвернула лодыжку, бросаясь назад через пространство между зданиями. Я даже не почувствовала этого.

Я все еще вижу лицо Сайласа, когда закрываю глаза, момент, когда он посмотрел на меня, долю секунды перед тем, как рухнуть на землю, эти крошечные серебристые крупинки, отравляющие его организм. У Национальной гвардии была непредвиденная ситуация, чтобы вывезти Пораженных, и они сбросили ее прямо на нас.

И убили Сайласа.

В задернутую занавеской кабинку входит медсестра и бросает взгляд на тело Сайласа. Она смотрит на меня с сочувствием, поджав губы, и похлопывает по плечу.

— Мне жаль, дорогая. — Она показывает на мою лодыжку. — Они сказали, что ты поранилась.

— Это не имеет значения. — Я сжимаю руку Сайласа, и тот факт, что она все еще теплая, почти злит меня.

Я почти могла поверить, что он просто спит.

Медсестра успокаивающе кладет руку мне на плечо.

— Ну, когда будешь готова, дай мне взглянуть на ногу, хорошо? — она уходит, не сказав больше ни слова.

Я кладу голову Сайласу на грудь, вглядываясь в его неподвижное лицо.

— Ты такой красивый. — Я провожу пальцем по линии его подбородка. — Ты не можешь быть мертв. Я не позволю тебе умереть. Это нечестно. Я потеряла всех остальных.

Я обвиваю его пальцы своими, и слезы скатываются по моему лицу. Они скапливаются у него на груди, мерцая крошечными серебряными осколками.

— Я не закончила рассказывать тебе о Париже. — Я шмыгаю носом и закусываю губу, чтобы снова не расплакаться. — Знаешь, я думала, ты бы поехал туда, Марго ведь француженка и все такое. Наверное, это были плохие воспоминания, да? В любом случае, я думаю, тебе бы там действительно понравилось. Галереи были потрясающими. Они разместили этих людей на берегу Сены, они были там со своими мольбертами, и у каждого был свой художественный стиль, на это было так увлекательно смотреть.

Я склоняюсь над ним, убирая темные завитки волос с его лба.

— Я открыла там макаронсы, и меня затошнило от зеленых. Я рассказывала тебе о том, что Кейдена везде тошнило, что ж, позволь мне сказать тебе, что это было ничто по сравнению со мной. — Я смеюсь, смахивая слезы, которые продолжают бежать по моим щекам. — И тошнило зеленью, ну, это было намного хуже.

Мимо палаты раздаются шаги, голоса говорят о капельницах и физиологическом растворе, и «Можем ли мы принести сюда еще одни носилки» Люди ранены, люди мертвы. Но я не могу столкнуться со всем этим и предложить помощь. Вместо этого я утыкаюсь лицом в изгиб шеи Сайласа.

— Знаешь, ты заставил меня снова захотеть жить, — шепчу я ему. — Я не хотела этого, когда я… Я пошла к ручью. Несмотря на то, что ты был так добр ко мне, я не видела в жизни ничего хорошего. А потом… Знаешь, что это было? Знаешь, что это был за момент? Когда я проснулась, а ты был рядом. Это было похоже на то, что я чуть не умерла, а потом появилась причина, по которой я была здесь. — Я сдерживаю рыдание. — Я думала, ты монстр, я думала, ты тьма, зло и все такое дерьмо, и я была так неправа. Ты был моим светом, Сайлас.

— И ты была моим.

Я отступаю со вздохом, мой рот приоткрывается. Этого не может быть. Это нереально. Я сплю.

Сайлас слабо улыбается мне, его глаза тускло-карие.

— Привет, ангел.

Со сдавленным криком я бросаюсь к нему, рыдания одно за другим вырываются из моего горла, когда он обнимает меня.

— Ну же. — Он гладит меня по волосам, его грудь сотрясается от кашля. — Все в порядке, не плачь.

— Ты был мертв! — я смотрю ему в лицо, качая головой. — Я не понимаю, ты был… они выбросили серебро, и ты, ты был… ты был мертв.

Занавеска позади меня раздвигается, и с другой стороны кровати появляется медсестра. Я отступаю, когда она склоняется над ним, осторожно поворачивая его голову из стороны в сторону, затем жестом велит ему открыть рот.

— Ну, это неожиданно. — Она критически смотрит на Сайласа. — Хм. У нас здесь есть врач из Национальной гвардии, он эксперт по охране здоровья вампиров. Я попрошу его прийти и осмотреть тебя.

— Серебро должно было убить его, — тупо говорю я. — Как это возможно?

Медсестра пожимает плечами.

— Без понятия, я имею дело с людьми, а не с вампирами. — Она приподнимает бровь. — Хотя выглядишь ты дерьмово, так что серебро определенно ослабило тебя. Оставайся здесь, и я пришлю за тобой доктора.

Она уходит, а мы с Сайласом просто смотрим друг на друга.

— Прости, что напугал тебя. — Он тяжело кашляет и со стоном переворачивается на бок. — Я чувствую себя дерьмово.

Я помогаю ему устроиться поудобнее на кровати, и он морщится, улыбаясь мне.

— Думаю, просто еще не пришло мое время, да?

Я сажусь обратно и беру его за руку.

— Я не понимаю, но мне тоже на самом деле все равно. Ты здесь. Я думала, что потеряла тебя.

— Я тоже, ангел. Но, черт возьми, я рад, что все еще здесь.

Занавеска с громким шипением распахивается, и входит мужчина в белом халате. Он поправляет