Эпоха героев - Нира Страусс

это показалось мне ироничным по очевидным причинам. Дверь не была заперта, и, когда мы вошли, на плечи обрушился водопад магии. Пвил и Абердин наверняка запечатали комнату, чтобы Сейдж не смогла сбежать, если бы у неё возникло такое желание.

В чём я сомневалась. Она могла бы умчаться верхом в Вармаэт сразу после того, как столкнула меня в трещину, и к тому времени, когда остальные узнали бы, что случилось, была бы уже далеко. Но она этого не сделала.

Комната была обставлена мебелью, и пленнице не отказывали в удобствах. Сейдж сидела на полу, между кроватью и окном, и её вид вызывал во мне ненависть. Я ненавидела тени под её глазами. Ненавидела царапины на её руках. Ненавидела кандалы из гематита, скрывавшие её красивые черты. Ненавидела её окровавленные пальцы, которыми она неустанно скребла по дереву пола.

Она не повернула головы. Только ресницы дрогнули.

— Мне показалось, я услышала ваши голоса, но…

— Что? — резко бросил Мэддокс. — Ты думала, мы не вернёмся живыми?

Она не ответила.

Я опустилась на кровать. Если бы вытянула ногу, могла бы коснуться Сейдж.

— Не советую Иной Мир в качестве курорта, — заметила я. — Сплошной холод, скелеты повсюду и король-демон с отвратительным гостеприимством.

Единственной её реакцией было ещё сильнее сжать потрескавшиеся губы. Рагу, что приготовил Хоп, остывало на столе, нетронутое.

Мэддокс подтянул табурет, сел чуть в стороне от меня, развернувшись к Сейдж и расправив крылья. Связь передала мне его смятение и эмоции, тщательно скрытые за привычной маской. Со стороны он выглядел так, будто просто ждал своей очереди в парикмахерской.

Он опёрся локтями на колени, переплёл пальцы и произнёс:

— Ты — одна из шпионок Волунда.

Услышать это от него, даже несмотря на то, что я сама уже подозревала, было всё равно что получить пощёчину.

«Когда мои шпионы донесли новость о твоём появлении в Эйре в облике дракона, я не мог не удивиться», — сказал Волунд.

Даже Реан нас предупреждала:

«Не доверяйте им. Никому. Их кровь полна ненависти к людям и к демонам. Это всё, что для них имеет значение».

Это никогда не были ни Оберон, ни Персиммон, ни Мидоу.

Поскольку Сейдж молчала, Мэддокс продолжил:

— Скажи одно: ты хоть когда-нибудь по-настоящему принадлежала к Братству?

Через несколько секунд она прошептала едва слышно:

— Нет.

«Те, кто сражается изо всех сил, всегда делают это потому, что есть нечто ценное, что нужно защитить».

— Теперь я задам тебе несколько вопросов, и ты ответишь правду. Иначе сама знаешь методы охотников, как они заставляют говорить упрямцев, — а с гематитом на запястьях ты этого не выдержишь. Если решишь усложнить, Аланна выпустит тьму, которую ты так презираешь.

Моя магия плавала вокруг свободно, и это был первый раз, когда она не проявила особого рвения к боли и крови. Сейдж ей нравилась.

— Волунд узнал, что я иле, благодаря тебе?

Лицо Сейдж омрачилось, и она покачала головой:

— Гейс запрещал мне говорить. Ему пришлось самому догадаться.

Мэддокс расспрашивал её о событиях, о которых я не знала, о нападениях в Гибернии ещё до того, как я встретила их в Гримфире, нападениях, в которых он подозревал Инис Файл и для которых так и не находилось объяснения.

Сейдж одно за другим подтверждала или опровергала.

— Когда твой отец предложил нам убежище в Анисе, а ты уверяла, что мы будем в безопасности, ты уже знала, что это ложь?

— Я получила от него письмо с приказом убедить вас отправиться туда. Его точных планов не знала, но… да. Я догадывалась, что он что-то задумал для Аланны. Остальное прояснилось позже.

— Чья была идея с зачарованными браслетами?

— Сивада. На пиру он понял, что выпитое зелье держится в вашей крови недолго, вы слишком быстро его выжигали, и мы не могли ничего сделать. Тогда он предложил привязать магию к предмету, который постоянно соприкасался бы с вашей кожей. — Она мотнула грязными тёмно-золотыми прядями. — Но браслеты тоже оказались несовершенными. Аланна сопротивлялась уже через несколько часов, пока мы плыли через Мьюрдрис к Эйре. И как только пересекли мост в бухте, она начала пробуждаться.

Я сжала руки в кулаки.

— Зачем весь этот спектакль? Зачем заставила меня думать, что Мэддокс смотрит в трещину?

— Это было единственное, что пришло в голову, чтобы заманить тебя туда, прежде чем ты догадалась, что происходит.

Мэддокс зарычал глухо и яростно. Над нами ставили опыты в Анисе. Теперь стало ясно, откуда тот ступор на пиру и удивлённое лицо Ран, когда тьма встряхнула меня.

В тот день, когда я столкнулась с ней в особняке, помогала ли она Сиваду в лавке? Придумывала ли, как отравить нас с Мэддоксом, чтобы ослабить и разделить?

После того как стало ясно, насколько глубока была измена Сейдж, Мэддокс поднялся. Его шипы угрожающе выступили над плечами.

— Я не могу и не хочу простить тебе то, что ты отправила мою спутницу на смерть. Но ты приговаривала не только её — и меня тоже. Я доверил тебе свою жизнь, свои страхи, свои сомнения, доверил всё. Я защищал тебя от тех, кто считал тебя слишком колючей и равнодушной, слишком жестокой в некоторых вылазках. Ты была для меня как сестра, а пока я отдавал тебе свою жизнь в руки, ты продавала свою честь ради бредней собственного отца. Пока смеялась и пила с Гвен, ты плела заговоры, чтобы убивать и пытать невинных. — Мой спутник провёл рукой по волосам, потерянный. — Я не знаю, кто ты. Я не знаю, с кем делил жизнь все эти годы.

Сейдж продолжала скрести и скрести камень, раздирая свои раны.

— Гвен неделями была уверена, что я заколдована. — Её улыбка вышла пустой и жуткой. — Всегда-всегда такая дура.

Это сломало Мэддокса — я ощутила его боль в связи. Он резко вышел к двери. Я скользнула к полу, рядом с Сейдж.

Я думала обо всех случаях, когда она могла бы остановиться и повернуть назад, но не сделала этого. О руке, которую могла протянуть мне, чтобы я не сорвалась в пропасть. О разговоре под дубом. О слепой вере Гвен.

— Я думаю, не всё было ложью. Думаю, за той девочкой, которую сломали в Анисе, всё же прячется женщина, которая была никудышной ученицей друи, до ужаса боялась лепреконов и чьи глаза сияли звёздами на Бельтайн. Я знаю, тебя мутило от распятия герцогов и их детей, и что ты избегала нас, потому что тебя разъедала вина. Мне жаль, что твои страхи и травмы оказались сильнее тебя, Сейдж, и