Соучастники в любви - Луна Лу

Я даже не думал, что такие существуют. Ты стала для меня всем. Я столько ошибок в жизни сделал. Ошибся во всех и во всем. Только теперь понял, что я потерял все, чтобы обрести тебя. Не смей себя ненавидеть. Никогда больше, слышишь? Мне больно слышать такое. Больно, черт возьми. Потому что я люблю тебя, Изабель. Что бы ты ни сделала. Я всегда буду любить тебя!

Она ошарашенно смотрит мне в глаза, будто удивлена. Но она ведь знала это. Знала мои чувства. Не думала, что я их озвучу? Да я сам не думал. Даже не колебался. Что со мной? Говорить подобное ей ощущалось так естественно. Почему-то я не стыжусь. Не чувствую себя кретином. Не жалею о сказанном. Эти слова прозвучали правильно.

Но я понять не могу, почему Бель все еще плачет. Не верит мне? Или я говорю что-то не то? Может, я снова делаю ей больно, сам того не желая? Бель смотрит на меня мрачным взглядом и прерывисто дышит. Мне еще никогда не было так сложно понять ее эмоции. Она плачет, но побледневшие губы слегка улыбаются.

– Эй? – зову я, но она молчит.

Ладно. Похоже, я снова все испортил. Неужели мое признание так напугало или расстроило ее? Как бы то ни было, я не жалею. Разве я могу иначе? Разве могу отпустить ее, не сказав главного? Разве могу оставить ее наедине с ненавистью к себе? Кому как не мне знать, что это – хуже всего?

Коротко поцеловав Бель в лоб, поднимаюсь с колен. Нужно прибрать беспорядок, который я учинил. Но мне не удается сделать и шага в сторону, потому что я застываю, вдруг ощутив слабую хватку тонких пальцев, обвивших мое запястье. Потянув меня к краю кровати, она поднимается, чтобы обнять. Молча опускает светлую голову мне на грудь. Мое сердце бьется так, будто оно вот-вот разорвется и я умру. Да и неважно теперь. Все неважно, кроме ее объятий. Смяв еще влажную ткань кофты у нее на спине, замечаю, что Изабель больше не трясет и в комнате стало теплее.

– Согрелась?

– Ага, – шепчет она в ответ, пока ее руки скользят по моей спине, пуская дрожь по позвоночнику.

Черт. Не хочу быть еще бо́льшим ублюдком, но чуть ниже – и мне будет сложнее себя контролировать. Напрягаюсь и с шумом втягиваю воздух, когда ее пальцы сжимают мою задницу.

– Бель? Что ты…

Но ее мягкие губы затыкают меня поцелуем. Таким же нежным, как она сама. Осторожно, будто мы делаем это впервые. Настолько невинно, что мне почти сносит крышу, и приходится цепляться за осколки сознания как за спасительную соломинку.

– Остановись, – рычу я, отстранившись от ее губ, но все еще не выпускаю из объятий, будто приклеившись к ней.

Изабель поднимает взгляд, и даже в полумраке комнаты я замечаю, как сильно сейчас ее желание. Она робко улыбается и своей маленькой ладонью давит мне на грудь.

– Хорошо, что ты носишь их с собой.

Опускаю взгляд и вижу квадратик фольги, зажатый между ее пальцами, и понимаю, что попал. Сейчас мне нужно собрать всю свою волю, чтобы не сорваться, но я уже истратил ее на то самое решение, что принял за ее спиной.

– Нейт? – полушепотом зовет Бель.

Этим ее полушепотом, что сводит меня с ума и превращает в животное.

– Нет.

– Что?.. Почему нет? – недоумевает Бель, а я трусливо избегаю ее взгляда, потому что если попадусь, то тут же сдамся.

Перестаю касаться ее и делаю пару шагов назад в надежде, что это поможет отвлечься.

– Потому что, – огрызаюсь я, но она продолжает глядеть выжидающе. – Ты же не серьезно? После всего, что было? Здесь? Сейчас? Ты… ненормальная, и я уже говорил это.

– Говорил, – ее голос звучит обиженно, но твердо. – Несколько часов назад. Когда я думала, что умру и больше тебя не коснусь.

Черт. Я выдыхаю, будто надеюсь вытолкнуть из груди это болезненно щемящее чувство, но оно не уходит. Как бы мне ни хотелось, я не могу сейчас поддаться. Не могу позволить себе один последний раз, потому что знаю: мне всегда будет мало. Я буду вспоминать об этом и корить себя за то, что мог взять больше. Почему правильные поступки даются так тяжело?! Видимо, я настолько конченый, что за всю жизнь меня хватило лишь на один.

– Ты больше не хочешь меня, да? – снова ее расстроенный голос отдается в моем теле болезненной дрожью. – Так и скажи. Все хорошо, я понимаю. Мне самой от себя противно…

Не вынеся этого бреда, я одним рывком оказываюсь у кровати, прямо над Изабель.

– Да какого же черта ты такая упрямая? Я же сказал, что люблю тебя! Не слышишь? Повторить? Люблю! Хочу! Больше всего на этом проклятом свете!

Надрываю связки, а ей хоть бы что. Даже не отпрянула от меня, когда я орал ей в лицо. Лишь потерянно смотрит и спрашивает:

– Что с тобой такое, Дивер? В чем дело тогда?

Но лучше ей пока не знать, что со мной такое. Обреченно выдыхаю, опершись руками о матрас по обе стороны ее бедер, и едва слышно говорю ей часть правды:

– Боюсь… сделать тебе больно.

– Ты делаешь мне больно только когда отталкиваешь.

Ее тихий шепот вновь толкает меня к краю, а слеза, что катится по веснушчатой щеке, становится буквально последней каплей в чаше моей выдержки. И я сдаюсь. Я слабак, но к черту все. К черту все, что будет завтра. К черту все, что было вчера. Есть только она. Есть мы. А у нас есть это короткое, но такое нужное «сейчас». И будь я проклят, если не возьму все.

С глухим рыком набрасываюсь на Бель и подминаю ее под себя. Ее нежный язычок сразу находит мой, а ее холодные пальцы, стащив с меня куртку, оказываются под толстовкой. Щекочет, царапает, опускает ниже. Знает мои слабости. Дразнит.

Отстраняюсь, не в силах больше терпеть одежду между нами. Приподнявшись на локтях, Бель наблюдает за тем, как я натягиваю презерватив. По моей ухмылке понимает, что замечена и смущенно отводит взгляд, закусив губу. Так невинно. Черт. Сводит с ума. Как она это делает со мной? Один ее потемневший взгляд, одно слово, сказанное полушепотом, – и я становлюсь безвольным.

Меня всего нервно колотит от предвкушения, но почему-то я медлю, нависнув над Бель. Опускаю ладонь на обнаженную грудь, тяжело вздымающуюся от прерывистого дыхания. Убираю чуть завившиеся у лица светлые пряди за ухо и гляжу прямо в завороженно распахнутые