Соучастники в любви - Луна Лу

– Выкинь всю дурость из своей головы. Я всегда буду хотеть тебя, Изабель.

Медленно провожу рукой вниз по ее разгоряченному телу и останавливаюсь между ног.

– Даже когда сдохну и буду вариться в адском котле, все, чего я буду хотеть, – это ты.

Она мучительно прикрывает глаза и подается бедрами ближе. Нетерпеливая. Но я хочу насладиться. Хочу растянуть каждое мгновение, каждый ее стон, взмах ресниц, прикосновение. Хочу запечатлеть в памяти все. Хочу, чтобы этот момент не заканчивался.

Очередная молния, прорезав небо, рассеивает сумрак и заставляет застыть на мгновение. Жадно обвожу руками и взглядом Изабель. Мою Изабель. Снова ослепительная вспышка, показывающая мне, как возбужденно раскраснелись ее щеки и грудь. Хочется выть от осознания, что я обрел ее и скоро потеряю.

Ее тонкая светлая кожа будто подсвечена в полумраке, и даже следы моих кровавых пальцев на ней не нарушают совершенства. Черт. Это зрелище точно не покинет сознание до конца моих жалких дней, которые я проведу без любимой. Ее дрожащие пальцы хватают меня за волосы на затылке, несдержанно приближая к себе.

– Нейт… – шепчет она мне в губы, пряча взгляд, – не бойся сделать мне больно. Я не хочу, чтобы ты был нежным. Я… хочу почувствовать себя живой. Пускай даже через боль…

И я понимаю. Прекрасно ее понимаю. И тогда окончательно срываюсь с цепи. Как бешеный изголодавшийся пес, которому швырнули последнюю в его жизни кость перед мучительной смертью. Одним бесцеремонным рывком я наполняю ее полностью. Горячий стон обжигает мне шею и заглушает очередной раскат грома.

– Запомни, как я люблю тебя, Изабель. Только я могу любить тебя так, – рычу я, врезаясь в нее бедрами и сжимая чувствительную грудь.

Черт возьми, все бы отдал за возможность говорить ей это до конца своих дней. И мне не нужны ответные слова: за нее прекрасно говорят стоны, которые становятся безумнее с каждым толчком. Ее ноги сами разводятся шире подо мной, а с ее уст срываются довольные вскрики. Мне нравится, когда она не сдерживается. Нравится, когда она не боится. И я не боюсь. Не боюсь входить в нее глубже, жестче, одобряемый ее неразборчивым шепотом и податливым телом, что так открыто для меня одного.

– Скажи, если я слишком…

– Нет, нет, продолжай, прошу, – судорожно бормочет она в ответ и вновь запускает свои пальцы мне в волосы, до боли впиваясь кожу и пронося ток по нашим соединившимся телам.

Хватаюсь одной рукой за металлическое изголовье и начинаю двигаться еще резче и быстрее, подгоняемый ее требовательными ножками, скрещенными у меня на заднице. Наклоняюсь, прикусываю мочку и вдыхаю сладкий аромат у нее за ушком. Нереальная. После всего, что произошло. После грязи, дождя, почти коснувшейся нас обоих смерти, лежим на изъеденном клопами пледе, а она все еще пахнет собой. Такой чистой. Любимой. Родной.

Чувствую, что она уже на грани. Так быстро. Неужели я свожу ее с ума хотя бы на сотую долю так же, как она – меня?

– Любимая моя… прости за все… – рычу я.

В своем животном нетерпении я оставляю на ее нежном теле так много следов, что потом буду корить себя. Теряю связь с реальностью каждый раз, когда она вознаграждает меня сладким стоном за очередной укус, оставленный на бархатной коже. До боли в собственных пальцах сжимаю ее, боясь, что вот-вот отнимут. Словно над нами нависла часовая бомба с отсчетом времени, которое всегда не на моей стороне. Если бы я только мог удержать ее в своих объятиях навсегда, то не разомкнул бы их ни на секунду, наслаждаясь тем, как всю ее пробивает дрожь от моих прикосновений.

Как одичавший, хватаю светлые волосы и оттягиваю, чтобы впиться в безумно пульсирующую венку под тонкой кожей на шее. Затем вновь покрываю жадными поцелуями сладкие губы, опускаюсь к подбородку, впадинке на шее, груди, ощущая лихорадочное биение сердца под ней. Вгрызаюсь, посасываю, зализываю. Захлебываюсь в неистовой смеси любви и похоти.

– Ты чувствуешь? Теперь чувствуешь себя живой? – шепчу я между поцелуями.

Ее тонкий голос, возбужденно протягивающий мое имя, заставляет все мое тело дрожать как в лихорадке. Ощущаю, как нежная плоть сжимается вокруг меня, пока грубо вбиваюсь в нее. Замерев на мгновение, Изабель выкрикивает что-то неразборчивое из-за грохота грома. Вонзается пальцами мне в плечи, причиняя легкую боль и вызывая ответный стон. Выгибается и извивается подо мной в неконтролируемом наслаждении, и, черт возьми, я хочу дать ей больше. Хочу взять больше.

Вид ее оргазма и сокращение мышц внутри толкают меня к краю пропасти, раскаляя болезненный жар внизу живота, но я сдерживаюсь. Замедляю ритм. Накрываю ладонью ее чувствительную кожу между ног. Поглаживаю, ощущая, как ее пульсация передается мне, сотрясая наши скользкие от пота тела. Изабель мучительно стонет мое имя, и ее ненасытные бедра двигаются вместе со мной.

– Давай, девочка моя, еще… – выдыхаю я в шелковистые волосы.

Все скопившееся напряжение наконец взрывается, накрывая агонией удовольствия.

Тонкие руки обвили мою шею, пока я придавливаю Бель всем своим весом к матрасу. Гул в ушах рассеивается, и за шумом неугомонного ливня слышится наше смешанное дыхание. Все еще ощущаю ее жаркие сокращения внутри, и хочется умереть от одной мысли, что мне когда-нибудь придется выйти. Навсегда.

– Нейт… – ее шепот и учащенно вздымающаяся грудь, прижатая к моей, делают момент невыносимым. – Я люблю тебя.

Насколько хватает моих сил, я приподнимаюсь, чтобы взглянуть в замутненные наслаждением глаза, по пути оставляя дорожку легких поцелуев от ушка до горящих щек. Трясущимися пальцами убираю с лица растрепавшиеся пшеничные пряди и задерживаю взгляд на ее искусанных мной губах.

– Я тоже люблю тебя. Даже не представляешь, как сильно, – улыбаюсь я. Просто глупо улыбаюсь. Как какой-то умалишенный.

– Кажется, представляю… – смущенно улыбается она.

Мы так и остаемся лежать в объятиях друг друга, завернувшись в грязный плед. Отойдя от оргазма, с новой силой начинаю ощущать ломоту и боль во всем теле. Плевать. Плевать на всю боль. Плевать на все, пока я в состоянии обнимать ее.

Изабель соглашается переждать ночь в хижине и поспать перед дорогой. Видимо, я был убедителен. Но не думаю, что сам смогу уснуть. Как я могу? Когда она рядом, мне хочется впитывать ее всю. Обвожу пальцами каждый дюйм нежной кожи, покрытой мурашками и моими следами. Вслушиваюсь в каждый вдох и выдох. В каждый сбившийся из-за моего прикосновения к особенно чувствительным местам вздох. Зарываюсь носом в светлую макушку, ощущая родной запах. Какого черта я стал таким сопляком? Когда успел так безнадежно прирасти к ней?