Княжий венец - Анна Михайлова

Хорош собой Добрыня-сотник, и знает, стервец, о том. Крупные кудри ярким золотом отливают, будто солнечные лучи в них запутались. Вышел на арену, под рев толпы поднял приветственно руку. С легкой, но такой ослепительной ухмылкой, оглядел скамьи со зрителями. То тут, то там завздыхали. Девки на зрительских лавках румянцем покрылись – кто мечтательным, а кто и стыдливым, помня, как жарко обнимают его сильные руки. Да крепко целуют красивые губы. А в глазах голубых грустинка таится, от которой еще заполошнее бьется сердечко девичье. Да не развеять руками грусть эту сердечную, хоть каждая себя надеждой тешит.

Лениво повел Добрыня богатырскими плечами, будто разминаясь. Заиграли мышцы под рубахой, поверх которой легкий кожаный нагрудник. Кому ж не по нраву, когда столько глаз с восхищением смотрят! Вот и сейчас толпа радостно зашумела, приветствуя любимца.

- Позёр, - притворно-строго пробормотала Яра.

- Пусть покрасуется – дело молодое. Сами такими были, - ухмыльнулся Драгомир, поправляя теплую накидку на жене. Уже намного спокойнее волхв воспринимал молодого дружинника, вместо былого раздражения осталась легкая снисходительность. А как еще к неудачливому сопернику относиться? Рука сама накрыла ладонь Леры, оглаживая обручальное кольцо. Столь похожее на то, что блестело на собственном пальце. Даже не верилось, что когда-то на его огнёвку Добрыня претендовал, вызывая жгучую ярость. Ну, да то дело прошлое!

- Он красуется, а мне потом жалобы разбирай. Что очередная пассия не дождалась обручья.

- Значит – впредь умнее будет. Раз ждала того, чего ей не обещали.

- Это называется – мужская солидарность.

- И женская, - парировал волхв.

Добрыня тем временем встал напротив валорца, меч в руке привычно взвесил. Не стал брать щита, в отличие от соперника. Будто и вовсе не собирался защищаться. Подвижность выбрал.

Князь махнул рукой, разрешая начинать. Скрестились мечи, высекая первые искры. Валорец мгновенно бросился в атаку, тогда как Добрыня не торопился, присматриваясь к сопернику. Что не мешало ему ловко уворачиваться от ударов, с некоторой ленцой их парируя. И нанося легкие, но чувствительные удары. Которые зрители встречали радостным рёвом.

И… как-то ж оно так получилось, что всего через несколько ударов меча, когда только самая потеха должна начаться – Добрыня хитрым приемом выбил меч у валорца, извернулся, заломив тому руку за спину и приставил меч к беззащитному смуглому горлу. Толпа ахнула, как так-то! Ведь знатные душегубы эти пришлые – а тут…

Каган недобро глянул на стоящего внизу Ришада. У того в груди похолодело от нехорошего предчувствия. А своей интуиции он привык верить.

А далее… Яростно сражались валорцы, себя не жалея. Каждый из них хотел стать тем самым, кто победу вырвет у светловолосых соперников. Да только эмоции в этом деле вещь совсем не нужная, а вот твердая рука и холодный расчет – очень даже. Ничего опытные воины, краса и гордость валорского войска, не могли противопоставить молодым дружинникам. Ох, не зря их Яра до седьмого пота гоняет и разным хитрым ухваткам учит.

По-всякому изворачивались валорцы. И оружие меняли, и кольчуги скидывали, чтоб ловчее быть – ничего не помогало. Кто-то лишь дольше сопротивлялся, получая больше ссадин, а все одно – рано или поздно на земле оказывался, обезоруженный и беспомощный. Несмотря на то, что дружинники князя, все как на подбор были высокими и плечистыми, двигались они на удивление стремительно, ничуть не снижая скорости атак. Будто не ведали, что такое усталость.

Каган сидел чернее тучи. Давно он не испытывал такого унижения. Его хваленные воины раз за разом проигрывали, будто безусые новички! Невыносимо. Сжал руку в кулак, предвкушая какую расправу учинит над воинами. Молить о смерти будут! Тамирис осторожно накрыла его сжатый кулак ладонью. Он раздраженно повернул голову к дочери.

- Отец, не сердись. Это всего лишь развлечение, забава, - тихо прошептала она. Под просящим взглядом фиалковых глаз гнев несколько утих.

- Но в этой забаве проигрывают мои воины. Немыслимо!

- Я говорила тебе, что в Миргороде много невероятного. Вот тебе одно из них.

- Сейчас это «невероятное» топчет мою гордость! – проворчал каган.

- Лучше увидеть свои ошибки сейчас, чем на поле боя, согласись? Ой, смотри какая странная пара вышла. Сейчас твой воин точно победит, - попыталась отвлечь и утешить отца.

Каган невольно перевел взгляд на ристалище. И правда странная – против валорца вышел высокий паренек в шлеме. Худой, как тонконогая лань. В коротком кожаном нагруднике. Издали лица не было видно, но рука уверенно сжимала меч.

- Это что за… - напряглась Яра. - Гор, кто это? Разве это Ловкач?

- Не видать отсюда, звездочка. Но, кажись, не он. Худой больно.

- Что происходит? – воительница встала и спустилась по ступенькам, встала возле угрюмого Ришада. Невольно покосилась на того. Тот сжимал перила до побелевших костяшек. Состязание должно было вот-вот начаться. Внезапно валорец перепрыгнул через перила прямо на арену. Легко и мягко приземлился. А высота была не менее трех аршин[1]!

Широким шагом подошел к своему воину, резким движением сорвал с себя пояс с украшенными ножнами и отдал тому. Забрав затупленный соревновательный меч.

- Уйди, я сам!

Толпа ахнула. Это что ж творится?

Яра резко повернулась к князю, молчаливо спрашивая, что делать? Остановить бойцов за нарушение правил со стороны валорцев? Велеслав покосился на заметно оживившегося кагана. Единственная утешительная победа легла бы бальзамом на уязвленное самолюбие. Ладно уж, пущай потешится будущий тесть, хоть и с нарушением соревновательных правил. Кивнул воительнице, мол продолжайте. Яра, недовольно поджав губы, махнула рукой распорядителю. Битва началась.

Валорец, озверевший от проигрыша своих людей, начал яростно атаковать, заставляя паренька крутиться белкой по всей арене. Зрители, по первости поддерживающие парнишку криками, замерли. Бабы закрывали рты ладонями, сдерживая испуганные охи. Больно мощным и злым был валорец. Ох, матушка-Макошь, как пить дать – зашибет мальчишку! Заслуженно носил звание «нур-бейлюк» – лучший воин гвардии. И сейчас он намеревался во что бы то ни стало оправдаться в глазах кагана. Победа – вот единственная возможность спасти свою репутацию. И жизнь.

Правда раздражало, что сражаться приходилось против такого задохлика. Странные эти миргородцы – кого выставили? Какой из этого дружинник? Откормить сначала надо. Другие-то воины князя все были как на подбор – плечистые, мощные. А на этом будто мясо не наросло. Тщедушный паренек, тем не менее, был упорен. Понимая, что