Семнадцатый - Эмилия Вон

Я уловила его истинную реакцию и то, как он старался подобрать слова. Хотя Уилл пытался улыбнуться, вселяя в меня надежду, я знала, что дела плохи.

– Конечно. – Он положил ладонь на мою руку, крепко вцепившуюся в его локоть, и подмигнул мне. – Правда, пару дней тебе придется подтирать ему зад, а потом понадобятся костыли и долгая реабилитация, но в целом да, он сможет ходить. Не переживай.

Его слова вызвали у меня слабую улыбку и каплю облегчения, но этого было недостаточно. Я должна была увидеть Диего, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Неважно, сколько времени уйдет на восстановление и какие усилия потребуются, я буду рядом с ним на каждом шагу, даже если ему придется заново учиться ходить.

Уилл оставил меня и присоединился к ребятам, как только Эмилия села рядом со мной. Мы сидели молча, держась за руки, наблюдая, как парни вместе с тренером пытались утихомирить разъяренного Марти.

– Черт. Я убью этого ублюдка! Клянусь…

– Мартинес! – Марони схватил своего нападающего за толстовку и притянул к себе, прежде чем тот успел совершить необдуманный поступок. – Не заставляй меня повышать на тебя голос в больнице! Стой там, где стоишь!

– Но, тренер, этот кусок дерьма сломал нашего капитана! Это он виноват в том, что мой друг сейчас лежит за этой гребаной дверью!

– Я неясно выражаюсь? – Марони приблизился к Марти, почти шипя ему в лицо, но так, чтобы слышали все. – Вот что вы можете и должны сделать прямо сейчас: навестить вашего капитана, пожелать ему скорейшего выздоровления и свалить нахрен отсюда. Завтрашнюю тренировку и разбор вашей отвратительной игры в первом тайме никто не отменял. И если я узнаю, что кто-то из вас… – Он обернулся к своим игрокам, бросив на них леденящий душу предупреждающий взгляд. – Решился ослушаться меня и совершил что-то, выходящее за рамки спортивного поведения, то тут же вылетит из этой команды, как пробка! Вам все ясно?

Наступила тишина, но когда тренер снова повторил свой вопрос, ребята утвердительно кивнули, отвечая хором, что все поняли.

– Ты меня понял, Мартинес?

– Да, тренер, – сквозь сжатые зубы процедил Марти, явно недовольный решением наставника.

Марони отпустил его и поправил свой черный костюм и седые волосы.

– Тогда сотрите эти жалкие выражения с лиц и поднимитесь с ваших не менее жалких задниц, чтобы поддержать и подбодрить вашего капитана и разойтись по домам.

***

Диего уснул вскоре после ухода ребят. Все это время он оставался замкнутым и молчаливым. Парни пытались шутить, вовлечь его в разговоры, но он отвечал лишь вымученными улыбками, несколькими короткими фразами и кивками. Его можно было понять. И никто не винил его в этом.

Прошло три дня с момента постановки диагноза и назначения даты операции. За это время Лаура с Альваро успели приехать и уехать обратно. Мать Диего не хотела оставлять сына, но он настоял, чтобы она вернулась домой и не пропустила конкурс среди цветочных магазинов, к которому она готовилась несколько месяцев, вложив немало усилий.

После операции Диего еще какое-то время останется в больнице. С каждым днем его настроение ухудшалось. Он не признавался в этом, но я знала, что он чувствовал себя подавленным и испытывал чувство вины перед командой, несмотря на то, что они выиграли тот злополучный матч и вышли в следующий тур. Команда находилась всего в двух шагах от финала, и теперь им предстояло играть важнейшие матчи без своего лучшего бомбардира и капитана, который, по его словам, «просиживал штаны на койке».

Диего становился все более раздражительным и злым. Вчера он швырнул бутылку с водой в стену, а сегодня утром отказался от еды. Если два дня назад он вел себя вежливо и спокойно только со мной, то сегодня он уже трижды нагрубил мне. Даже видео с пожеланиями о выздоровлении от детей из приюта вызвало лишь мимолетную улыбку на его губах. Отключив запись, он молча отвернулся к окну, закрыл глаза и возвел свои привычные защитные барьеры.

Я понимала его. Понимала его боль, поэтому не обижалась и не расстраивалась за себя. Я беспокоилась за него. И готова была сделать все возможное, чтобы облегчить его страдания, забрать его боль. Но, увы, это было мне неподвластно.

Сегодня с самого утра я занималась делами, перенося и отменяя запланированные встречи с рекламными агентствами и благотворительными организациями. Работа помогала мне сохранять спокойствие и отвлекала от мрачных мыслей. Пока Диего угрюмо смотрел разборы матчей, я выполняла свои обязанности в качестве его ассистента. После он заснул, а я продолжала сидеть рядом.

Телефон и почта были переполнены сообщениями и звонками от друзей, а страницы социальных сетей Диего – комментариями и словами поддержки. Сотни писем и посылок от болельщиков и фанатов ожидали нас в офисе Мунира, часть из которых он привез в надежде поднять настроение своего подопечного, а заголовки газет и журналов вновь были посвящены Диего.

Отпустив его руку, пока он спал, я вышла в коридор, чтобы немного размяться и отправить отцу голосовое сообщение, рассказав о нашем состоянии. Именно в этот момент в коридоре появился Марко, прилетевший сегодня утром, чтобы навестить своего друга.

Мы не виделись много лет, и я не сразу узнала его. Он остался таким же дружелюбным парнем с карими глазами и темными волосами, но теперь выглядел более взрослым и уверенным в себе.

– Как он? – Марко поцеловал меня в щеку, приветствуя, и передал горячий стаканчик кофе, о котором я мечтала с самого утра.

– Спит, – пожала плечами я и села на кресло у двери палаты.

Марко сел рядом.

– А вообще?

– Все такой же ворчун, что и утром, – грустно ответила я.

– Мне жаль, Сел, – сказал он, накрыв мою коленку своей рукой и слегка сжав ее. – Знаю, тебе тоже нелегко, но ты – та сила, которая ему нужна, чтобы выбраться.

– Я не уверена в этом, – призналась я, озвучивая мысли, которые не давали мне покоя с прошлого вечера.

– Что ты имеешь в виду?

– Диего всегда так делал. То есть каждый раз, когда возникала критическая ситуация, он отталкивал меня. Так было с дедушкой и тем провальным интервью, когда он обвинил меня в сговоре с Рикардо и этой… журналисткой, – поморщилась я, вспомнив те события. – Диего всегда отталкивает меня в таких ситуациях, вместо того чтобы позволить быть рядом. Он словно готов утонуть, но не позволит спасти себя. Будто бы не видит во мне того, кто мог бы быть его поддержкой и