Император ярости - Джаггер Коул

не даёт мне покоя, вызывая неприятное жжение в животе, пока я выхожу из душа и закутываюсь в полотенце. Сажусь в кресло у окна, глядя в ночь. Но пейзаж почти не регистрируется в сознании. В нём слишком много Мала. Слишком много опасности, которую он собой представляет.

Телефон на прикроватном столике вибрирует, я машинально тянусь к нему, лениво просматривая уведомления. Ничего важного. Всё тот же поток бесполезного шума.

Но моя рука замирает.

А затем, словно сама по себе, листает экран до приватного браузера.

Жар разливается по лицу.

Говоря о грязных секретах…

Я вздрагиваю, открывая вкладки с закладками.

Эта часть меня — то, о чём никто не знает. Пожалуй, у Анники могли быть догадки, ведь мы знакомы уже много лет. Она точно знает другие мои странности, например, что под готичным, тёмным стилем в одежде я почти всегда прячу чистую, утончённую элегантность.

Бельё — особенно роскошное, вычурное, в духе Диты фон Тиз — моя слабость. Единственная «девичья» прихоть. Анника, конечно, знает об этом.

Но она также знает, что я не встречаюсь ни с кем. И я уверена, она давно поняла, что за одиннадцать лет знакомства я ни разу не упоминала и даже не намекала на… близость с кем-либо.

Потому что её и не было.

Думать, что Анника хоть на йоту представляет, насколько глубоко заходит моя тёмная сторона, — это слишком натянутое допущение.

А она заходит очень глубоко.

Мышцы живота сжимаются, пока я прокручиваю ленту вниз, доходя до одного конкретного сохранённого видео.

Я делаю звук почти неслышным, открываю ссылку и нажимаю «воспроизвести», наблюдая, как на экране разворачивается знакомая сцена.

Девушка на видео задыхается, когда мужчина хватает её сзади, впиваясь пальцами в её волосы. Он прижимает её к полу, удерживая внизу, пока она извивается и постанывает под его весом. Он достаёт свой толстый, налитый член, массивный, пульсирующий ствол покачивается прямо перед её лицом, прежде чем он дёргает её за волосы, приближая к себе. Он шлёпает им по её щеке, и я чувствую, как внутри разливается влажный, жадный жар между бёдрами, когда она послушно открывает рот.

Это фантазия — одна из многих, о которых я никогда в жизни не призналась бы никому, но снова и снова прокручиваю в голове.

Эта жажда подчинения, которую я едва понимаю, но никак не могу вытравить из себя. В этом есть что-то тёмное, что-то первобытное, и я знаю, что должна стыдиться этого.

Я ни разу не разыгрывала ничего подобного в реальности. Анника знает — или, по крайней мере, догадывается, — что я ни с кем не спала за всё время, что мы знакомы.

Но она не знает, что этот обет безупречности начался до нашей встречи.

Жар поднимается к лицу, как всегда, когда я осознаю нелепый контраст между моими тёмными, порочными фантазиями и статусом хорошей девочки с картой в кошельке, которая остаётся чёртовой девственницей в свои двадцать шесть лет.

Но с желаниями не поспоришь. По крайней мере, я не могу. Вещи, которые манят нас из самых потаённых уголков сознания, редко бывают теми, что мы выбирали. Они просто… есть.

И их невозможно игнорировать.

Я дёргаю полотенце, позволяя ему сползти с моего обнажённого тела, пока разум уносится в фантазию, а глаза следят за сценой на экране.

И вдруг я это чувствую.

Холод.

Тьму.

Злобное присутствие.

Я замираю, дыхание застывает в лёгких.

— Не останавливайся, маленькая воровка. Самое интересное только начинается.

Я почти вскрикиваю. Сердце резко ударяется о рёбра, когда я вскидываю голову, а глаза расширяются в шоке, всматриваясь в темноту спальни.

Там, на другом конце комнаты, наполовину скрытая в тенях, стоит фигура.

Высокий. Тёмный. Широкоплечий.

Мал.

— Ну-ну… — его голос мягкий и густой, с налётом затаённого веселья. — Что у нас тут? И, что ещё важнее, что же мне теперь с тобой делать?

7

ФРЕЯ

Бежать некуда.

Мал выходит из тени, его высокая фигура загораживает единственный выход.

Кажется, что я вот-вот начну задыхаться и потеряю сознание.

Я судорожно затягиваю полотенце плотнее вокруг себя, когда он приближается. Комната вдруг кажется меньше, словно стены смыкаются вокруг нас вместе с его удушающим присутствием.

Он движется с той же смертоносной грацией, что и в офисе, с той же безмолвной уверенностью, которая говорит, что он точно знает, как держать ситуацию под контролем.

Чёрные джинсы, белая футболка, кожаная куртка. Он крадётся ко мне, как зверь, и моё сердце с грохотом ударяется о рёбра. Я вздрагиваю и вжимаюсь глубже в кресло, стягивая полотенце ещё крепче, подгибая колени, будто пытаясь исчезнуть.

Я должна испытывать чистый ужас. Только страх. Но вместо этого внизу живота скручивается что-то ещё.

Что-то тёмное и постыдное.

— Что ты здесь делаешь? — выдыхаю я, мой голос дрожит, хотя я изо всех сил пытаюсь придать ему уверенности.

Мал не отвечает сразу. Он останавливается всего в паре шагов от моего кресла, его глаза внимательно меня изучают.

Медленно. Намеренно.

Я чувствую его взгляд на своей коже, будто физическое прикосновение, и это заставляет меня судорожно втянуть воздух. Он слегка наклоняет голову, в этих пронзительных синих глазах клубится тьма.

Я сжимаю зубы, мои пальцы дрожат, сжимая ткань полотенца.

— Ответь мне.

Он делает ещё один шаг вперёд, в глазах сверкает хищная улыбка.

Хочу отстраниться, но деваться некуда. Спинка кресла давит мне в спину, запирая меня между мягкой обивкой и мужчиной, стоящим передо мной. Сердце колотится, инстинкты вопят беги, но я не могу даже встать.

Я замерла.

— Т-тебя здесь не должно быть, — говорю я, мой голос предательски дрожит, несмотря на все попытки сохранить твёрдость. — Это дом Кира.

Глаза Мала темнеют от веселья.

— Я не особо верю в правила, и какое место мне положено или не положено занимать… это, конечно, твоя забота прямо сейчас, Фрея?

По спине пробегает холодная дрожь, когда он рычит моё имя. Я сглатываю, заставляя себя выдержать его взгляд. Я не хочу, чтобы он видел страх в моих глазах, не хочу, чтобы понимал, насколько сильно он меня потрясает.

Но от него ничего не скрыть.

Огромное, паническое желание выбраться из этой комнаты и вырваться из его орбиты подступает к горлу. Я пытаюсь сообразить, как…

Рванусь на ноги, возможно, попробую проскочить мимо него. Но прежде чем этот план успевает оформиться в моей голове, он уже сокращает расстояние между нами, словно чувствуя моё жалкое намерение.

Я вжимаюсь в спинку кресла, когда его мощные руки обхватывают её с обеих