Развод: Новая жизнь в 50! - Сур Шамс

будто повисли в воздухе между нами, пропитываясь лёгкой вечерней прохладой. Его взгляд был тёплым, глубоким, проникающим прямо внутрь, будто он пытался разглядеть всё, что творилось у меня на душе.

В груди неожиданно вспыхнуло что-то тёплое, нежное, едва уловимое. Захотелось ответить сразу, но почему-то слова застряли в горле, словно боялись разрушить этот хрупкий момент.

— Мне тоже… — прошептала я, и вдруг поняла, что сердце внезапно сменило ритм. Оно забилось быстрее, словно решив, что этот миг должен длиться вечно, что его нужно прочувствовать каждой клеточкой.

И тут произошло нечто неожиданное, настолько мягкое, что от этого только сильнее захватило дух. Он медленно, почти неслышно, протянул руку и накрыл мою своей ладонью. Тёплой. Надёжной. Его прикосновение было лёгким, но в то же время уверенным, и в этот самый миг мир вокруг, казалось, замер. Улицы, прохожие, скамейка, даже ветерок, шевелящий волосы, — всё будто ушло на второй план. Остались только мы.

Сердце сначала на мгновение застыло, а потом, словно очнувшись, рвануло вперёд с удвоенной силой, оглушая стуком в ушах.

Глава 11

После прогулки с Михаилом всё вокруг словно преобразилось. Воздух казался чище, насыщеннее, словно его только что обновили специально для этого вечера. Уличные фонари отбрасывали мягкий, уютный свет, будто согревая даже в прохладную погоду. Даже серый асфальт — этот вечный символ городской скуки — вдруг перестал казаться таким уж унылым. Вроде бы всё хорошо, но внутри что-то тянуло, давило, не давало расслабиться.

Предательство. Оно не просто ранило — оставило след, глубокий и саднящий, как порез, который никак не заживает. Можно было сколько угодно отвлекать себя разговорами, переключать внимание на новые впечатления, но мысли упорно возвращались к тому, что было. В голове, как заезженная пластинка, крутились те моменты, которые хотелось стереть, забыть навсегда.

А потом было это прикосновение. Едва ощутимое, лёгкое, почти невесомое. Михаил просто сжал ладонь, но от этого движения внутри всё перевернулось. Казалось, след от его пальцев остался на коже — тонкие, чуть заметные штрихи, будто их нанесли мягким карандашом. И взгляд… Этот взгляд, тёплый, глубокий, будто он видел насквозь, понимал без лишних слов.

— Ты ведь знаешь, что всё будет хорошо?

Голос тоже тёплый, успокаивающий, как мягкий плед в холодную ночь. Хотелось поверить. Хотелось закрыть глаза и просто довериться этому моменту. Но внутри, словно тёмное облако, медленно росло беспокойство. Всё происходило слишком быстро. Слишком внезапно. Сердце ещё не успело оправиться от старых ран, а новые чувства уже стояли на пороге.

Была ли готова впустить их?

*****

Дома действительно стало легче, словно тяжесть, давившая на плечи весь день, постепенно растворялась в уюте родных стен. Шум чайника на кухне наполнял пространство мягким, мерным звуком, скрип старых половиц под ногами напоминал о чём-то родном, а шелест страниц книги успокаивал, словно колыбельная. Здесь было безопасно. Здесь можно было просто быть.

Но мысли… Они, как назойливые мухи, кружили, норовя снова утащить в пучину тревоги. Нужно было что-то делать, чем-то занять себя, не дать им взять верх. И тут взгляд зацепился за угол стола, где лежал блокнот. Вспомнилось объявление, увиденное в книжном магазине — курсы рисования.

Когда-то в детстве альбом и карандаши были лучшими друзьями. Можно было сидеть часами, водя линию за линией, пока пальцы не начинали ноюще просить передышку. Тогда мечталось о картинах, галереях, творчестве… А потом пришла взрослая жизнь. Бесконечная гонка — семья, работа, обязанности. Казалось, что времени на мечты уже не осталось.

— Оля, а если попробовать? — голос прозвучал неожиданно твёрдо.

Ольга, убирая со стола чашки, замерла, затем обернулась, внимательно вглядываясь в лицо.

— Что попробовать?

— Курсы рисования… Я ведь всегда хотела, но как-то… руки не доходили.

Глаза подруги вспыхнули искренним восторгом.

— Это же здорово! Ты же любила рисовать!

— Да… Но… Вдруг не получится? Вдруг я уже всё забыла? — пальцы невольно сжались в кулак, внутри родился крошечный комочек страха.

Ольга молча подошла ближе и, взяв за руку, легко сжала ладонь в тёплом, ободряющем жесте.

— А какая разница? Главное — процесс. Просто рисуй. Просто наслаждайся моментом.

Эти слова неожиданно потеплели внутри, словно в сердце разожгли маленький, но такой нужный огонёк.

*****

На следующее утро глаза открылись раньше обычного, будто внутренний будильник решил, что пора, и включился без спроса. Сон улетучился мгновенно, оставив после себя лёгкую пустоту, но в этой пустоте тут же закружились мысли. О Михаиле.

«Мне было приятно поговорить с тобой».

Какая простая фраза. Будто ничего особенного, просто вежливость. Но в ней было что-то тёплое, мягкое, словно не просто дежурное «спасибо», а нечто большее. Или показалось? Разве можно снова кому-то доверять? После Геннадия. После всего, что было.

Резкий вдох, долгий выдох. Хватит.

Голова сама вытащила из памяти голос сестры:

— Запишись на курсы. Тебе нужно чем-то заняться.

Сказано — сделано. Оставила заявку. Небольшая группа, всего десять человек. Первое занятие уже в конце недели.

Странное чувство — вроде бы ничего особенного, но внутри будто сжатая пружина. Новые люди. Разговоры. Знакомства. Справлюсь? Или, наоборот, понравится?

Чувствуя, как мысли начинают разгоняться, решила переключиться. Достала с полки старый альбом для рисования, отряхнула от пыли. Обложка в краске, угольные пятна, хаотичные линии — следы прошлого, застывшие в бумаге.

Открыла.

Первая страница — портрет Геннадия.

Когда рисовала? Кажется, вскоре после знакомства. Тогда он смеялся, без намёка на усталость, искренне, как человек, у которого весь мир впереди. Совсем другой. Не тот, кого пришлось забывать.

Горячий прилив накрыл щёки. Пальцы сжали край страницы, но тут же отпустили.

Хлоп. Альбом захлопнулся, полетел обратно на полку.

Не сейчас.

*****

День был серым и пасмурным, как обычно в такие осенние дни, когда небо висит низко, будто готово вот-вот обрушиться на землю. Чувствовалась влага в воздухе, и запах земли, пропитанный дождём, витал вокруг.

Студия располагалась в старом особняке на окраине города. Не в самом центре, а именно там, где забытые дома, высокие ограды, а на тротуарах лежат листья, не успевшие принять золотой цвет. Этот особняк выглядел как-то по-особенному — старый, но с характером. На стенах облупившаяся краска, а массивная деревянная дверь с резными узорами как бы говорила, что здесь когда-то было что-то важное. А сейчас — несколько человек у входа. Эти люди, видимо, будущие одногруппники, уже знакомились между собой, делали первые шаги в этом новом, неизвестном мире.

Шагнула в дверь и сразу почувствовала, как сердце заколотилось быстрее. Почему-то именно в этот момент всё стало казаться более важным, чем