Где сокрыта библиотека - Изабель Ибаньез

подсознательном уровне понимая, что ему необходимо занять позицию у главной лестницы. Но, по крайней мере, он стоял лицом ко входу в вестибюль, повернувшись спиной к месту, куда нам нужно было проскользнуть.

— Повторяй за мной и не делай глупостей, вроде обморока.

— Я никогда в жизни не падала в обморок, — сказала я самым надменным тоном, на который только была способна.

Он повел меня мимо колонны, и мы медленно стали пробираться сквозь толпу. Уит внимательно следил за моим дядей, а я внимательно следила за своим мужем.

Мужем.

Я поклялась, что никогда к этому не привыкну.

Он резко остановился и жестом велел мне держаться позади. Мы замерли у группы из четырех египетских бизнесменов, за их высокими головными уборами спрятался Уит. Они дымили сигарами, обсуждая цены на хлопок. Сквозь зазоры между людьми я уловила лихорадочный взгляд дяди, блуждающий по помещению. Он выглядел просто ужасно со впалыми щеками и покрасневшими глазами, отчего мне самой захотелось вернуть его в постель. Но тут я вспомнила его требование немедленно покинуть страну.

Мое сочувствие испарилось.

Уит сжал мою руку, и мы двинулись вперед, петляя и пригибаясь, словно фигуры на огромной шахматной доске. Один шаг вперед здесь, два шага в сторону там. Улучив момент, чтобы спрятаться за огромным растением в горшке, и его пышными листьями, мы наконец достигли подножия лестницы. Уит заглянул в коридор, ведущий в обеденный зал.

— Я скоро вернусь, — сказал он перед тем, как убежать.

Я, разинув рот, смотрела ему вслед, прикрываясь роскошной занавеской, обрамляющей арочное окно. Я выглянула из-за плотной ткани с вышивкой как раз вовремя, чтобы увидеть, как мой дядя опускается в кожаное кресло одной из ниш. Он наклонился, подобрал брошенную газету и стал лениво листать страницы.

Я задернула занавеску, тяжело дыша. Куда делся Уит? И действительно ли именно сейчас ему было необходимо отлучиться по делам? Неужели это не могло подождать…

— Я вижу мыски твоих туфель, — раздался веселый голос. Уит откинул занавеску. В левой руке он держал бутылку темно-зеленого цвета, оттенок, который напоминал мне глаза Эльвиры, когда она сердилась. Я присмотрелась и поправила себя. В его руках была дорогая бутылка шампанского Veuve Clicquot 1841 года. Улыбаясь, мы поднялись наверх, но я могла думать только о том, что иду рядом со своим мужем.

Теперь мы принадлежим друг другу.

Я украдкой посмотрела на него, уверенная, что мне привиделся весь этот вечер. Его русые волосы, которые никак не могли определиться: рыжие они или каштановые; мощная линия плеч и голубые глаза, то серьезные, то озорные, то покрасневшие.

Уит бросил на меня косой взгляд.

— Из нас получилась хорошая команда, Оливера.

— Это кажется нереальным, — пробормотала я, когда мы поднялись на третий этаж.

— И все же мы здесь, — Уит взял меня за руку. Когда его теплая ладонь коснулась моей, я вздрогнула. — Уже жалеешь обо всем?

— Спроси меня об этом завтра.

Мы подошли к моему номеру, и я тупо уставилась на дверь, только сейчас осознав, что наступил момент после свадьбы. Уит прислонился к дверной раме, его взгляд скользил от моего лица до стоп. Он никогда не смотрел на меня так пристально. Я чувствовала себя обнаженной под его взглядом. Мы все еще держались за руки, но ни один из нас не спешил взяться за ручку.

— Мы поспешили со свадьбой, — мягко сказал он. — Сегодня нам больше не нужно спешить.

Мои щеки залила краска, и я переступила с ноги на ногу, напряженно размышляя. На то были практические причины. Исправить то, что мы сделали, было невозможно. Будь в нашем плане слабое место, мой дядя бы его обнаружил.

— Когда мы обо всем расскажем моему дяде, — медленно начала я. — Первое, что он сделает, это потребует аннулирование брака.

Лицо Уита потемнело.

— Черта с два он это сделает.

— Второе, — продолжила я. — Он пригласит врача, чтобы тот проверил, невинна ли я.

— Это уже слишком.

— Он пойдет на это, чтобы разоблачить меня, — я прочистила горло. — Я имею в виду, если мы притворимся, что у нас что-то было, но на самом деле ничего не сделаем. — Мое лицо уже было пунцовым. — Я говорю о консуммации.

Я никогда в жизни не испытывала такого смущения. Он мог бы поддразнить меня, но выражение его лица было терпеливым и нежным, а голубые глаза — мягкими. Постепенно мое смущение сошло на нет, а на его смену пришло глубокое убеждение в собственной правоте. Ночь с Уитом была моим выбором. Он отпустил мою руку и заправил прядь волос мне за ухо, его пальцы коснулись моей скулы.

— Мне всегда нравились твои волосы.

— Правда? — спросила я, приподняв брови. — Но их так много, и они вечно сбиваются в колтуны, и шпильки вечно не выдерживают… — он терпеливо ждал, пока я закончу болтать. Dios, как же я нервничала. Если бы я была чайником, то вовсю бы уже свистела. Если бы я была бутылкой шампанского, пробка давно бы уже выскочила. Я потеряла нить разговора, и мой голос затих. Я беспомощно пожала плечами, и каким-то образом он понял, что мне нужно было услышать.

— Мне плевать на твоего дядю, — сказал Уит. — Речь идет о нас с тобой, и ни о ком больше. Я не хочу торопить тебя с тем, к чему ты еще не готова.

— А что насчет тебя? Ты готов?

Он медленно улыбнулся, нежно и печально.

— С тех пор как мы были на Филе, Инез.

В животе у меня потеплело, когда в голове пронеслись десятки воспоминаний, связанные с Уитом. Момент, когда мы нашли последнее пристанище Клеопатры и так смеялись, что слезы в конечном итоге побежали по нашим щекам. Когда он нырнул в Нил, чтобы спасти меня, и передал мне глоток воздуха, когда я уже не могла дышать. Я до сих пор помню его лицо сквозь мутную пелену реки, ворох пузырей между нами за мгновение, как он прижался своими губами к моим. И до сих пор слышу его тихий ответ после того, как рассказала ему о своих чувствах в минуту храбрости. Его тихие слова вызвали восхитительную дрожь по всему моему телу.

Это происходит с нами обоими.

Маска, которую он постоянно носил перед другими, исчезла, а на ее месте осталась крайняя уязвимость, от которой у меня перехватило дыхание, как когда-то в реке.

Его выражение лица придало мне храбрости. Я влюблялась в Уита медленно: под водной толщей, в затерянной усыпальнице, в импровизированной палатке, на борту судна.

К тому времени, как он сжал меня в