Продам жену, торг уместен - Диана Рахманова

– Этого не было, – произнесла я ровно. – Я не была у вас.

– Прошу прощения, леди Рейн, – мужчина расправил плечи, – но я прекрасно помню наш разговор. И не только я. В приемной вас видели как минимум трое. Все подтвердят.

– А у меня есть сотрудники целой фабрики, – я медленно подалась вперед, – которые могут засвидетельствовать, что все это время я находилась в здании. С утра до самого вечера.

Законник нахмурился. Впервые в его взгляде появилось сомнение. Он чуть наклонился вперед, сцепил пальцы, как будто мысленно возвращался к вчерашнему дню, к разговору, который, как он был уверен, произошел.

– Это… странно, – выдохнул он. – Вы были столь уверены, столь собраны… я не усомнился. Но, если все действительно так… тогда выходит, меня одурачили.

Он медленно достал кожаную папку, раскрыл ее и пододвинул ко мне.

– Однако заверяю вас, не по глупости или некомпетентности, – уже с тенью напряжения в голосе сказал он. – Я провел все положенные проверки: слепок ауры, тест на ментальное воздействие, диагностику воли. Никаких признаков внешнего влияния. И подпись – ваша, до последнего росчерка. Вот, взгляните.

Он достал аккуратную кожаную папку, раскрыл ее и медленно пододвинул ко мне. Все было на месте: печати, подписи, даже одобрение королевской канцелярии имелось!

И аурограмма – моя.

Я медленно вдохнула, стараясь сохранять спокойствие.

– Кто-то воспользовался моей внешностью. И доступом к моей ауре.

Законник побледнел. Шутка ли – он переписал имущество представителя магической аристократии на постороннее лицо.

– Одобрение королевской канцелярии невозможно подделать, – произнес он медленно, почти шепотом. – Их печать проходит тройную проверку: на подлинность, временные искажения, вмешательство третьих сторон. Это… исключает любую фальсификацию.

Он сделал паузу.

– Смею предположить… что это замыслили на самом верху.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга – два человека, которых втянули в чужую игру, не спросив согласия. Затем я шагнула к столу и сдержанно, почти буднично, указала на документы.

– Если еще раз «я» появлюсь здесь без Тейра, – я кивнула на хмурого громилу позади, – или без Кассиана Эр Рейна, вы не оформляете ни строчки. Ни подписи. Ни печати. Ни одного слова. Вызываете полицаев. Ясно? – Я выдохнула, прежде чем добавить: – И держите это при себе. Вы достаточно умны, чтобы понимать…

Договаривать мне не пришлось. Законник слегка склонил голову:

– Я вас услышал, леди Рейн.

Получив копии всех документов, я вышла из конторы, стараясь не показать Тейру своего отчаяния.

Я не заметила, как он отвез меня домой. Мысли гудели в голове, как сотня колоколов: все перемешалось – ярость, страх, растерянность. Я не слышала стука колес, не ощущала, как едет карета. Просто смотрела в одну точку, пока экипаж не остановился.

– Мы приехали, – тихо сказал Тейр.

Я ничего не ответила. Просто вышла.

На крыльце стоял Кассиан.

Я лишь бросила на него мимолетный взгляд – ни слов, ни вопросов. Краем глаза уловила, как Тейр чуть качнул головой, на молчаливый вопрос Кассиана.

Молча прошла мимо. Поднялась в спальню и опустилась на край кровати, уткнувшись взглядом в свои руки. Дыхание сбилось, голова шумела.

Я не имела ни малейшего понятия, что делать дальше.

Глава 8

Спустя полчаса скрипнула дверь. Я даже не повернулась – знала, кто вошел. Я лежала на своей половине, свернувшись клубком и глядя в стену.

– Поговорим? – тихо спросил Кассиан.

– О чем? – Мой голос был тусклым.

Кровать слегка прогнулась – он лег на свою половину, как обычно, не пересекая невидимой границы. Некоторое время мы просто молчали.

– Я этого не делала, – наконец сказала я. Голос был хриплый, едва слышный, но твердый. – Я не отдавала фабрику. Не была у законника. Не делала заявлений для газетчиков. И не знаю, как Ричард провернул такое.

Произнесла и вдруг осознала, как сильно жду ответа. Слова. Намека. Знака, что он поверил. Потому что, как бы ни пыталась казаться сильной, я была одна. Один на один со всем этим кошмаром.

И если он не поверит – не останется никого.

– Полагаю, он провернул это так же, как несколько лет назад убедил тебя, что я корыстный подонок, – тихо сказал Кассиан, и в его голосе прозвучала усталая горечь.

Я резко обернулась, готовая возразить. Слова уже подступили к горлу – горячие, злые, обвиняющие. Но замерли. Потому что… прошлое было пугающе похоже на то, что происходило прямо сейчас. Я видела себя на фотографии, законник подтвердил мой визит, которого я не совершала!

И вдруг меня пронзила мысль, от которой стало не по себе: если я требую, чтобы он поверил мне – без доказательств, без логики, просто… потому что я – это я, – не должна ли и я в ответ поверить ему?

– Почему вы так ненавидите друг друга?

Кассиан молчал. Несколько долгих секунд. Глядел в потолок, будто пытаясь нащупать в собственных воспоминаниях ответ.

– Я расскажу, – сказал он наконец. – Но при одном условии.

– Каком? – нахмурилась я.

– Просто скажи, что ты согласна.

– Что за детские игры… – Я фыркнула, но выдохнула и, закатив глаза, сдалась: – Хорошо. Согласна.

Я не успела осознать, зачем он это затеял, как в бок уперлось теплое, мягкое давление. Щит. Меня аккуратно, но неумолимо подтолкнуло в сторону Кассиана. И вот я уже оказалась у него под боком, вплотную, а его рука уверенно обняла за плечи, не позволяя отстраниться.

– Не дергайся, – спокойно сказал он, прижимая меня крепче. – Это… тяжелые воспоминания. Мне так будет легче говорить.

Я не дернулась. И не собиралась. Потому что, если быть честной, так лежать было очень удобно, тепло и неожиданно успокаивающе. Сопротивляться не хотелось. Мне тоже нужна была эта близость. Это тепло. Тишина, в которой кто-то просто рядом.

Кассиан молчал, будто собирался с духом, прежде чем начать:

– Наши отцы дружили. Гидеон, отец Ричарда, торговал артефактами – быстро разбогател. Мои родители занимались поставкой алхимических ингредиентов. Однажды отцу заказали большую поставку лепестков лунного лотоса – редкий и очень дорогой товар. Чтобы обезопасить поставку, он купил у Гидеона защитные артефакты. Заплатил сполна. Доверился другу.

Он горько усмехнулся.

– Щиты были поддельные. Контрафакт. Ночью перегрелись – и взорвались. Погибли все, кто был на складе. В том числе мои родители.

У меня перехватило дыхание от ужаса и несправедливости.

– Мне было четырнадцать. – Голос его стал тише. – А Гидеон выкрутился. Обвинил отца в халатности, заявил, что тот купил защиту где-то на стороне. Репутация отца была уничтожена.