После развода не полюбим - Алсу Караева

Я отскакиваю в сторону, прячусь за углом. Дверь распахивается, выходит тот самый мужчина, высокий, грузный, в дорогом костюме. Исмаилов. Тот, чья жена называла меня неудачницей на первом занятии.

Он проходит мимо, даже не заметив меня. Спускается по лестнице, разговаривая по телефону:

— Да, все решено, не волнуйся. Эту разведенку уберут... Нормально, спокойно. По собственному желанию...

Голос затихает вдали.

Я остаюсь стоять у стены, не в силах пошевелиться. Разведенка. Женщина с сомнительной моралью. Плохой пример для детей.

Это я. Это обо мне.

Две недели назад я была заслуженной артисткой, женой уважаемого врача, человеком с репутацией. А теперь... теперь я изгой. Женщина, от которой нужно держаться подальше, чтобы не запачкаться.

Хайат разрушил не только мой брак. Он разрушил мою жизнь целиком.

Дверь кабинета снова открывается. Зарема выходит, видит меня.

— Камилла? — удивляется она. — Вы здесь? Я думала, вы в больнице...

— Выписали, — отвечаю я, и голос звучит странно — отстраненно, словно не мой. — Я пришла сообщить, что увольняюсь.

Зарема вздыхает с облегчением. Даже не пытается скрыть.

— Понимаю. Наверное, это к лучшему. Вам нужно поправить здоровье, а у нас тут... сложная ситуация с родителями.

— Я слышала, — говорю я. — Разведенка с сомнительной моралью не может работать с детьми.

Зарема краснеет и поджимает губы:

— Камилла, это не мои слова...

— Но вы с ними согласны, — заканчиваю я за нее. — Иначе не обещали бы Исмаилову меня уволить.

Она молчит. Виновато отводит взгляд.

— Мне жаль, — говорит наконец. — Вы действительно хороший педагог. Но я не могу позволить себе потерять половину учеников.

— Понимаю, — киваю я. — Не беспокойтесь. Я не буду создавать проблем. Напишите заявление об увольнении по собственному желанию. Я подпишу.

— Спасибо за понимание. Пройдемте, — Зарема разворачивается и выходит в свой кабинет, я за ней.

Она проходит к своему столу и кладет на стол передо мной уже готовое заявление. Значит, ждала меня. Или готовилась уволить без разговора.

Беру ручку. Бумага дрожит в руках, буквы плывут перед глазами. Расписываюсь не глядя.

— Вот, — протягиваю заявление обратно. — Теперь репутация вашей студии в безопасности.

Зарема берет бумагу, пробегает по ней глазами, прячет в папку.

— Камилла, я правда сожалею...

— Не надо, — останавливаю я ее. — Все понятно. Деньги за отработанные дни переведете?

— Конечно. В течение недели.

— Хорошо.

Разворачиваюсь и иду к выходу. По коридору, мимо фотографий на стене. На одной из них я четырнадцатилетняя, в национальном костюме, с кубком в руках. Улыбаюсь в камеру, счастливая, полная надежд.

Та девочка не знала, что через двадцать лет окажется здесь. Разведенной. Беременной. Без работы. Без семьи. Без будущего.

Выхожу на улицу. Небо затянуто тучами, собирается дождь. Холодный ветер пронизывает насквозь.

Я стою на ступеньках Дома культуры и понимаю: мне некуда идти.

У Алисы задерживаться нельзя, она с мужем в маленькой двухкомнатной квартире, я им мешаю. К родителям нельзя, отец выгнал. Работы нет. Денег почти нет. Беременность с угрозой выкидыша.

Достаю телефон. Смотрю на экран. Контакт "Хайат" все еще в списке. Так легко нажать на него. Позвонить. Сказать: "Я беременна. Помоги мне."

И он поможет. Конечно, поможет. Из чувства долга, ответственности. Он такой — правильный, порядочный. Переведет деньги. Оплатит врачей. Снимет квартиру.

Но я буду должна ему. Буду обязана. Буду той, кого он содержит из жалости.

Нет. Никогда.

Удаляю контакт. Одно нажатие — и Хайата больше нет в моем телефоне. Так же легко, как он удалил меня из своей жизни.

Иду вниз по ступенькам. Иду по улице. Иду, не зная куда. Дождь начинает накрапывать. Мелкий, холодный, противный.

Рука ложится на живот.

— Прости, малыш, — шепчу я. — Прости, что у тебя такая мать. Которая не смогла сохранить семью. Которую все считают неудачницей. Которая не может даже обеспечить тебе будущее.

Но я постараюсь. Клянусь, я постараюсь. Найду работу. Любую. Сниму комнату. Хоть угол. Мы справимся. Как-нибудь справимся.

Потому что ты все, что у меня осталось.

Дождь усиливается. Я иду по мокрым улицам родного города, который больше не кажется родным. Прохожие спешат, прячась под зонтами. Машины едут, обдавая водой из луж.

А я иду медленно, потому что спешить некуда.

Жизнь, которую я знала, закончилась.

Новая еще не началась.

Я в промежутке. В пустоте.

Глава 13

Дождь не прекращается всю дорогу до квартиры Алисы. Я иду медленно, сквозь серую пелену воды, мимо размытых силуэтов прохожих под зонтами. Промокаю до нитки, но мне все равно. Холод снаружи не идет ни в какое сравнение с холодом внутри.

Кольцо на пальце Рабии. Его нежный поцелуй. Его рука на ее животе.

Эти образы преследуют меня, врезаются в сознание острыми осколками.

Поднимаюсь в квартиру Алисы. Ключ дрожит в замочной скважине, пока я пытаюсь попасть. Наконец дверь поддается. Внутри тепло, пахнет чем-то домашним — борщом, наверное.

— Камилла? — из кухни выходит Алиса, вытирая руки о полотенце. Видит меня и застывает. — Господи! Ты вся мокрая! Что случилось? Где ты была?

Не могу ответить. Стою в луже, которая натекла с моей одежды, и молчу.

— Раздевайся быстрее, — Алиса бросается ко мне, помогает стянуть промокшую куртку. — Ты же заболеешь! Тебе нельзя сейчас болеть!

Повинуюсь механически. Снимаю мокрые джинсы, кофту. Алиса приносит полотенце, растирает мои волосы, как маленькому ребенку.

— Иди в душ. Горячий. Сейчас.

Стою под струями горячей воды, но согреться не могу. Дрожь не проходит. Она идет откуда-то изнутри, из самой глубины, где живет боль.

Он подарил ей мое кольцо.

Выхожу из душа, надеваю халат Алисы. Она ждет с кружкой горячего чая.

— Пей, — протягивает мне. — И рассказывай, что произошло.

Сажусь на диван, обхватываю кружку замерзшими пальцами. Тепло обжигает ладони, но приятно.

— Я видела их, — говорю тихо. — Хайата и Рабию. В торговом центре. Он дарил ей кольцо.

— Какое кольцо? — не понимает Алиса.

— То самое. С изумрудом. Кольцо его бабушки. Которое он забрал у меня.

Алиса присаживается рядом, обнимает меня за плечи.

— Ох, Камилла...

— Она счастлива. Они оба счастливы. А я... — голос обрывается. — Я ничто. Стертая страница.

— Не говори так, — Алиса сжимает мою руку. — Ты не ничто. Ты сильная женщина, которая прошла через ад и все еще