Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова

— Ну, что? — мама требовательно смотрела на меня.

— Какая палата? — я еле разлепила губы.

— Восьмая, — мама крепче прижала к себе Сережку. — Он под уколами, спит, не буди! И халат надень!

Я как свои пять пальцев знала не только ее отделение, но и всю больницу, так что не нужно было спрашивать, где восьмая палата. Зашла, и сразу увидела Дина, он лежал прямо напротив двери. Конечно, я и узнала его сразу, дважды смотреть не пришлось. Медсестра Светлана настраивала ему капельницу.

— Девушка, посещения с пяти часов, — строго сказала она, подняла, голову, узнала меня, — а, Линка. Тебе чего? Ольга Викторовна куда-то вниз пошла.

Я подходила медленно, не отрывая взгляда от бледного до синевы лица Дина.

— Так ты… к этому? — запоздало догадалась Светлана. — А он тебе кто?

— Любимый, — сказала я чистую правду, — я тут посижу, да? За капельницей послежу, знаю, — я подвинула себе табурет.

Слово "муж" застряло на языке в последний момент, потому что я сообразила: раз мама уже не признала его за зятя, то мое заявление выглядело бы странно — это раз, а два — у меня тут же попросили бы его документы, которых, скорее всего, пока не существовало в принципе. Хотя, этого я как раз не знаю. Я пока ничего не знаю, кроме того, что это — мой Дин, и он здесь. Невозможное возможно.

— А что у него за рубашка такая интересная? — любопытствовала тем временем Светлана.

— Это костюм, Свет. Для ролевой игры, раннее средневековье. Дорогой костюм, ручная работа.

— А-а, — протянула она немного разочарованно, — ну я же говорила! А остальное все на склад унесли. Но там не пропадет. А сильно дорогой? Может, тебе отдадут.

— Да неважно, Свет…

Она нагнулась ко мне и шепнула:

— Какой мужик, а! Как сложен! Закачаешься. Где таких выращивают?

— Не укачайся смотри, — ответила я в тон, — подеремся.

Мужик на соседней койке захихикал — услышал. Но это мне было безразлично.

Моя жизнь опять готовилась заложить крутой вираж. Но это все… да-да, я подумаю об этом завтра. Сегодня необязательно.

Я осторожно дотронулась пальцами до щеки Дина. Его веки чуть дрогнули, дрогнула тень от ресниц за щеках, а потом он открыл глаза, посмотрел на меня, как сквозь туманную пелену, и улыбнулся мне, слабо, чуть-чуть.

— Ну вот, а они твердили мне, что я тебя не найду.

— Это я тебя нашла, — шепнула я тихонько. — Хотя, нет, это Провидение.

— Хорошо. Ты не уходи пока, ладно?

— Я не уйду…

Он помолчал немного, я думала — опять заснул, но он вдруг спросил:

— А где мой сын?

Ну вот тебе и здрасте. Явился, как снег жарким летом, и с места в карьер: где его сын? Нет чтобы хотя бы выяснить сначала, а родился ли кто вообще? И все ли хорошо? А, может, дочка?

— У тебя ведь родился сын? — встревоженный моим молчанием, он опять открыл глаза.

— Да, — сказала я, — а ты откуда знаешь, что сын?

Лишь улыбка быстрая мелькнула на его губах.

— Ты сказала сейчас. Я так скучал. Я просто не мог больше без тебя. И сын… он должен расти в Андере, в доме его предков. Как ты его назвала?

— Сережей. Сергеем.

— Сергей? Сергур? Как твой отец.

— Ты знаешь.

— Что бы я без него делал.

— Это он помог тебе прийти сюда? — для меня это был риторический вопрос, кто же еще, если не он.

— Нет, — прошептал Дин. — Он не захотел помочь. Мы… мы скоро уйдем в Андер. Ты… собирайся. Не уходи, побудь тут, пожалуйста…

— Я не уйду, — повторила я,

Он нашел мою руку и легонько сжал, потом закрыл глаза и замолчал, и через пару минут уже спал — лекарства действовали. А я не знала, что и думать. Отец… не захотел помочь? Да, он же утверждал, что это не в его силах, потому что Дверь закрылась. Но тогда… как?!

Мама, потом, уже дома, спросила дребезжащим от волнения голосом:

— И как же вы с ним будете жить?

— Хорошо будем, — ответила я по возможности жизнерадостно, — детали потом проясним. А что тебя беспокоит, мам?

Сообщать, что жить тут Дин, в общем, и не собирается, я пока не решилась. К тому же испытывала серьезные сомнения, что дорога в Винету открыта. Все же отец уверял в обратном.

— Что беспокоит? — взвилась мама, — беспокоит мысль: почему ты не могла найти нормального?

— Дин нормальный, мам.

— Нормальный? Это где же? Ты не слышишь, как он разговаривает? Чем он занимается, что у него за профессия? Как он будет зарабатывать? И что это за имя — Дин? Кто он по национальности?

— Мам, моего отца зовут Сергур Вельд, — сказала я очень спокойно, — и у него с Дином одна национальность. Дин — это сокращение от Динейра. А меня зовут Лианта Вельда, и для меня это было большой неожиданностью. И у меня, получается, та же самая национальность, по отцу если. И вообще, так сложилось, мы не виноваты, ты же понимаешь.

— Лина, тебя зовут так, как написано в твоем свидетельстве о рождении. И у твоего отца был советский паспорт! Его звали Сергей Остапенко!

— Цена тому паспорту такая же, во сколько нам обойдется паспорт для Дина.

— О госсспади! — мама зажала пальцами виски, — Во сколько обойдется! У него нет ни единого документа! Ему негде жить! Он бомж! Бомж без образования, без всего, как из дикого леса! Да я его просто боюсь.

— Это ты зря. Бояться его нечего. Ничего, мы все решим. И прекрати волноваться, ну, мамочка, — я обняла ее, — вот увидишь. А деньги ведь у нас есть. Продадим еще что-нибудь из моей сокровищницы, и продержимся первое время.

— Продадим? Она что, бездонная, твоя коробочка? И это — твои планы на жизнь? Нет, но какая все-таки у него профессия?

— Мам, Дин… — он государственный служащий. Он в порядке. Не бомж. И то, что в моей коробочке, ему и принадлежит, кстати говоря.

— То есть, образования и профессии у него нет? Но твой отец тут работал и учился, и нормально зарабатывал. И он был гораздо нормальней! Почему твой,