Беда - Никки Мэй

Бу сжала кулаки и проглотила крик.

Но когда они подъехали к воротам школы, все стало куда хуже. Бу уже собиралась забрать у Софии самокат, как вдруг из приоткрытого тонированного окна внедорожника послышался голос. Авто было припарковано прямо на зигзагообразной разметке у знака, который вежливо предупреждал родителей не ставить там машины.

Сначала Бу не обратила на него внимания.

Но голос крикнул громче:

— Эй, ты! Да-да, ты, эй! По-английски хоть говоришь?

Бу обернулась. Окно опустилось еще немного, и из него выглянула женщина со светлыми, коротко стриженными волосами и ярко-красными губами. На ней были зеркальные очки, она прижимала к уху огромный телефон, тыча наманикюренным пальцем свободной руки в сторону Бу.

— Вы говорите со мной? — спросила Бу, указав на себя.

— Да вот пытаюсь. Можешь проводить Фигги? Няня заболела, а я опаздываю. Ты случайно не ищешь работу? Я бы лучше наняла кого-то более надежного.

Бу оцепенела. И слава богу! Потому что дамочка ответа не ждала. Она выскочила из машины, отстегнула пухлого ребенка, сунула Бу свою визитку, запрыгнула обратно в авто, громко хлопнула дверцей и умчала на своем «Рендж-Ровере». А Бу осталась разевать рот, как рыбка гуппи.

К счастью, у Софии навыки общения были получше.

— Не переживай, Фигги, я присмотрю за тобой, — сказала она, взяла малышку за руку и направилась к школьным воротам. — Мам, закрой рот, ты глупо выглядишь.

Бу шагала домой с самокатом. Зачем, черт подери, называть свою пухлую дочку Фигги[51]?!

Вернувшись домой, Бу все еще была вне себя от злости. «Тик-мать твою-так! Ненавижу свою гребаную жизнь!»

Она заварила чай и села составлять список дел, которые могла (точнее, должна была) сделать, как вдруг зажужжал телефон.

«Пошли на обед. Сегодня. В „Блуберд“. Изобель говорит, что просто обязана с тобой познакомиться. И мы уже сто лет не встречались. Соглашайся! Сими».

Бу ответила тут же:

«ДА! ДА! ДА! Во сколько?»

Она принялась носиться по дому. Разобрала посудомойку. Запихнула одежду в стиральную машину. Запихала обратно в ящик все бумаги, которые собиралась рассортировать. К черту древние джоггеры! Она надела короткую юбку из кожи — на прошлой неделе Бу ходила в ней на работу.

И почувствовала себя бунтаркой. Она мысленно сказала себе:

«Не дури! Ты не какая-то долбаная няня. Тебе можно встретиться с друзьями и пообедать».

Изобель ничуть не походила на обольстительную красотку, какой ее описала Ронке. Да, красивая, стройная, но рядом с Ронке многие выглядят стройнее. Оценить ее грудь Бу не смогла: ту скрывала кремовая шелковая рубашка. Да и волосы у нее оказались не светлыми и не до попы, а темно-каштановыми, собранными в аккуратный пучок. Она выглядела просто — никаких украшений, никаких ярких цветов. Сама элегантность. Уж ее никто бы не перепутал с няней!

Изобель встала поздороваться.

— Сими говорит о тебе без умолку. Я ужасно хотела с тобой познакомиться!

По описанию Ронке Бу сделала вывод, что Изобель высокая. Но они были примерно одного роста. У нее были негромкий голос и добрый взгляд. Она прикоснулась к руке Бу и уселась на место. Уф, как гора с плеч — Бу не любила обниматься. А вот Ронке и Сими просто обожали. Бу предполагала, что это чисто африканская привычка. Тетушка Кей тоже так делала.

Бу никогда не заставляла людей разглядывать фото Софии. Слишком часто с ней самой это проделывали другие родители: вот наша Офелия в ванне (на декоративных ножках), на склонах (первозданно белых), а это она в форме (частной школы), это — на своем пони (редкой породы), а вот — на пляже в Корнуолле (Рок Бич[52]). Но Изобель сама настояла — она много слышала о Софии и Дидье, поэтому ей захотелось еще и взглянуть на них.

Она заинтересовалась работой Бу, не то что Ронке и Сими, которые обычно таращились на нее стеклянными глазами и называли ботаником. Изобель много слышала о биоинформатике и проекте «Геном человека». Она с любопытством расспрашивала Бу про ее статью о том, что ждет в будущем персонализированную медицину.

Сими с потрясенным видом уставилась на Бу, пока та рассказывала про своего красивого, богатого босса. При этом сама Сими обожала флиртовать — даже когда Мартин сидел рядом с ней.

— Он немного похож на Стива Кугана[53], только моложе и стройнее, — сказала Бу. Изобель и Сими глядели на нее, но на их лицах не отразилась ни одна эмоция. Они не видели «Путешествие»[54]. Да и зачем смотреть шоу, если ты в нем живешь? Подруги не проводят свои вечера, валяясь на диване перед теликом с ленивым мужем.

Бу расстроилась, когда Сими сказала, что ей пора уходить, разглагольствуя о шелковых тканях и ручных швах. Можно подумать, она изобрела пенициллин, а не слоган для бренда одежды. Но как только Изобель попросила ее задержаться еще ненадолго, Сими согласилась.

— Еще выпьем? — предложила Изобель.

— Я не могу — мне Софию забирать в половине четвертого…

— Это в Клапеме? Мы тебя туда подбросим. — Изобель заказала еще бутылку вина и подвинулась к Сими. — Ты по-прежнему ходишь на тренировки?

Сими уже успела похвастаться перед подругой достижениями Бу — разболтала, что в университете та вообще-то была капитаном спортивной команды.

— Пытаюсь бегать хотя бы раз в неделю, но сейчас не в форме. Зато теперь София пошла в школу, и я наконец приведу себя в порядок…

— Мы можем вместе заниматься фитнесом! — перебила Изобель.

— Ну… Ой, не знаю… Сколько ты можешь пробежать?

— Я под тебя подстроюсь.

— Ну, можно попробовать, хм… — Бу казалось, что на нее наседают. Тренировка и пробежка для нее — два разных мира, к любителям бега трусцой она относилась с пренебрежением.

— Я слишком навязываюсь, да? — спросила Изобель, теребя салфетку. — Извини. Мой бывший муж терпеть не мог, когда я с кем-то общалась. И поэтому я забыла, как нужно заводить друзей.

Бу вдруг смягчилась. Ей было знакомо это чувство.

— Мы можем встретиться на спортплощадке в Каммон. Там хорошее место для разогрева, да еще и бесплатно, — предложила Бу и поняла, что вопрос стоимости не так уж и важен для Изобель.

— Спасибо! — ответила та. — А расскажи теперь про свою малышку? Сколько ей?

— Пятнадцатого исполнится пять. — И Бу пустилась в рассказ о том, что последнее время ее жутко тревожило, — детский праздник для Софии. Вполне себе здравое предложение — надувной замок, воздушные шарики в виде животных, игра «Передай другому» — сочли занудством. София возжелала совершенно нелепую вечеринку