Брачные ошибки - Полина Ром

class="p1">Расстроенная Берта ушла и вернулась в дом только через три дня. На кухне немедленно собрался целый консилиум по утешению бедной вдовы. Но лично я заметила, что за эти три дня сиделка не только успокоилась по поводу и своего, и детей “сиротства”, но и, кажется, начала строить какие-то планы на будущее. Сочувствующим она охотно поведала, сколько платила за гроб, сколько за отпевание, сколько пришлось заплатить за место на кладбище, сколько чего принесли соседи на поминки…

Чтобы не смущать женщин, все это я слушала, стоя за приоткрытыми дверями кухни. Не то, чтобы меня интересовали похороны алкаша, скорее, просто я получала сведения ещё об одном местном ритуале.

Дядюшка в эти дни не приезжал, так что о самовольной отлучке Берты он так и не узнал: ни горничная, ни кухарка ничего не доложили ему об отсутствии сиделки.

Баронет фон Ройтенфельд появился только через четыре дня после возвращения Берты в дом и сообщил:

- Завтра поедем к законнику подписывать брачный контракт, а на воскресенье назначена твоя свадьба. У тебя всё готово?

- Да, дядюшка, - почтительно ответила я.

Спать я легла пораньше: на новый день у меня были большие планы.

Глава 10

С утра меня немного потряхивало от напряжения. Я прекрасно понимала, что сегодняшний день очень важен и решит многое. Сегодня у меня есть возможность хоть что-то узнать о местных законах, есть шанс посмотреть, во что именно пытается втравить меня дядюшка, и есть ли крошечная надежда вырулить хоть что-то из этой отвратительной ситуации.

Как бы ни сочувствовала мне Берта, но брать ее с собой дядя наотрез отказался:

- Ишь, чего удумала! Разнюхать хочешь, чтобы потом сплетни разносить по соседям?! Не бабьего ума это дело – документы читать. Ступай в комнату и жди госпожу там.

Весь завтрак, пока он наслаждался огромной яичницей с беконом и ветчиной, а я давилась надоевшей кашей, старый мерзавец ворчал о том, что бабы совсем обнаглели и скоро почтенным господам указывать начнут.

Платье мне Берта помогла надеть, то самое, в котором меня показывали гостям. Кроме свадебного, это был единственный мой приличный туалет и потому есть я старалась очень аккуратно: закапаю одежду, вообще не в чем пойти будет. Дядюшка же, напротив, глотал еду большими кусками и явно торопился. Когда он встал из-за стола, у меня в тарелке осталось еще больше половины. Но ждать он отказался:

- Там серьезные господа соберутся, так что вставай и поехали. Не умрешь с голоду до обеда. Мне и так твоё содержание слишком дорого обходится! Если бы не моё доброе сердце, я бы в такие расходы и не входил!

– Да, дядюшка. Спасибо, дядюшка…

С моей точки зрения, дно было достигнуто: дядюшка попрекал меня куском хлеба, хотя я была уверена, что он нехило погрел руки на наследстве Эльзы. Ну, не тот он человек, чтобы хлопотать просто по доброте сердечной. Но сегодня у меня есть шанс узнать хоть что-то о моих финансовых делах, так что я стояла, потупившись в пол, и со всем соглашалась.

В конторе уже нас ждали оба свидетеля и господин фон Гольц. Контора законника, кстати, производила весьма хорошее впечатление: чистые окна, в зале ожидания для посетителей удобные стулья и даже ковер на полу, пусть и слегка потёртый. Пожилой секретарь проводил нас в кабинет, который, так же как и приемная, был обставлен добротной мебелью. Приличное заведение, а не шарашкина контора какая-нибудь.

Законник, грузноватый и медлительный господин лет сорока с небольшой плешью и чуть сонными глазами, предложил нам присаживаться. Во время взаимных приветствий дядюшка называл его мэтром Берхартом или просто “дорогим мэтром”.

Кресла возле стола заняли дядюшка и господин фон Гольц. Мне же и свидетелям достались стулья возле двери. Мэтр Берхарт выложил перед опекунами по стопке исписанных листов и, скучливо вертя в пальцах ручку с медным пером, подсказал:

- Проверьте документы, почтенные господа, и если все вас устроит, вы поставите там подписи. Затем, в знак того, что сделка происходила на их глазах совершенно добровольно, должны будут расписаться свидетели. А после них юная госпожа фон Зальц также должна будет поставить подпись, – и во всеуслышание сообщил: – Подпись юного барона Эрика фон Герберта на документах уже присутствует. Поставлена вчера в присутствии надежных свидетелей.

Вообще-то я рассчитывала, что сегодня увижу своего жениха. То, что нам так и не дали встретиться до свадьбы, даже на подписании брачного контракта, наводила на совсем уж грустные мысли. Я про себя вздохнула, сжала покрепче кулаки и приготовилась к скандалу.

Господин Гольц скучливо перебирал листы: явно уже знал содержимое. Дядюшка читал медленно, внимательно и долго, но наконец, поставил подпись в указанном законником месте. Следом расписались свидетели, подтверждая, что все происходит законно и добровольно. Настал мой черёд.

- Эльза, иди, распишись, – поманил меня пальцем дядя.

Я подошла к столу, взяла стопку бумаг, лежащую перед ним, и вернулась к выходу из кабинета на свой стул. Дядя полыхнул мгновенно:

- Да что ты себе позволяешь! Где это видано, чтобы приличная девица документы читала?! – почти жалобно он обратился к свидетелям и, отвечая на заметное неудовольствие фон Гольца, торопливо пробормотал: - Сейчас-сейчас, дорогой друг, она немедленно всё подпишет!

- Не подпишу до тех пор, пока не прочитаю, – спокойно ответила я, хотя внутри меня всё дрожало от нервного напряжения, как натянутая струна.

Дядя огневался и, встав с кресла, поспешил ко мне, замахиваясь тростью. Я подскочила со стула в угол, отгородилась от него бумагами и сделала вид, что сейчас разорву эту стопку. Дядюшка застыл, да и свидетели этой сцены, похоже, испытывали сильную растерянность. Возникла пауза, которой я немедленно воспользовалась:

- Прежде чем что-либо подписать, я прочитаю это. Если вы хотите публичный скандал, дядя, вы его получите. Что вы мне там говорили насчёт монастыря? Пожалуй, я склонна рассмотреть и это предложение. Только учтите, что в таком случае вам не поможет дружба с господином де Гольцем: вам придётся официально отчитаться обо всех моих наследственных делах. Я, дорогой дядюшка, слабо верю, что матерь наша Святая Церковь, что-нибудь упустит в перечне моего наследства, – говорила я нарочито громко, так, чтобы слова мои были слышны всем присутствующим.

К этому моменту я готовилась давно, так как понимала, что дядюшка