Зачарованный чай и колючий граф - Мария Жарова

— Спасибо, — сказал он тихо, не глядя на меня.

— За что? За то, что заставила тебя заниматься грязной работой?

— Нет. За то, что не дала мне сделать глупость. За то, что показала... — он сделал паузу, подбирая слова, — ...что стены можно не только штурмовать. Иногда их можно просто починить.

Я посмотрела на его профиль, освещённый закатом. На грязную щёку, потные волосы, усталые, но спокойные глаза.

— Да не за что, — ответила я, и мы оба улыбнулись новому стеклу, в котором отражались мы оба — грязные, уставшие, но на удивление... довольные.

Ночь обещала быть более спокойной. По крайней мере, теперь никто не мог просто так вломиться к нам в дом. А это было уже немало. Очень даже немало.

Глава 14. Схватка в переулке

Новая витрина простояла всего два дня. Два дня относительно спокойных, если не считать тот факт, что мы с Каэленом теперь прыгали к потолку от каждого громкого звука за окном. Но в целом — тишина. Ни Элрика, ни наёмников, ни даже Лиры. Я уже начала надеяться, что буря миновала.

На третий день у нас закончилась соль. И мука. И, что самое обидное, чай. Последнее было уже серьёзно.

— Мне придётся сходить, — объявила я, глядя на пустые полки в кладовой.

Каэлен тут же насторожился. Он сидел у окна — его любимое место — и наблюдал за улицей.

— Ни в коем случае. Слишком опасно.

— А что предлагаешь? Сидеть и жевать сушёный подорожник? У меня кончились припасы. Без еды мы долго не протянем.

— Я пойду, — сказал он решительно, поднимаясь.

Я рассмеялась. Сухо, без веселья.

— Ты? Ты выделяешься, как... как волк в овечьем стаде. Тебя заметят, стоит тебе выйти на улицу. Нет, уж лучше я.

Он сжал губы, понимая, что я права. Его внешность, его осанка — всё кричало о том, что он чужой. Чужой и знатный.

— Тогда... будь осторожна. Иди быстро. И не разговаривай ни с кем.

— Да, папочка, — буркнула я, накидывая плащ.

Выйдя на улицу, я почувствовала себя птицей, выпущенной из клетки. Воздух! Настоящий, не пахнущий волком и старыми травами! Солнце! Я чуть не заплакала от счастья. Но радость была недолгой. Почти сразу же я ощутила на себе тяжёлый, пристальный взгляд.

Краем глаза я заметила того же долговязого типа в сером плаще, что следил за нами на рынке. Он стоял в тени под вывеской таверны, делая вид, что курит трубку. Но его поза была слишком напряжённой для расслабленного курильщика.

«Чёрт», — пронеслось у меня в голове. Они всё ещё караулят. Значит, не сдались.

Я прибавила шагу, стараясь не показывать виду. Зашла в бакалейную лавку, наскоро набрала самое необходимое, расплатилась, не глядя в глаза продавцу. Выйдя, огляделась — типа в сером исчез. «Может, показалось?» — слабо надеялась я.

Но нет. Не показалось. Когда я свернула в короткий переулок, ведущий к моей улице, он появился снова. И не один. С ним был ещё один, пониже, но шире в плечах. Они шли за мной, не скрываясь теперь. Их шаги отчётливо отдавались в узком пространстве переулка.

Сердце заколотилось где-то в горле. Я ускорилась. Они ускорились. Я почти бежала, прижимая к груди сумку с припасами. До моего магазина оставалось всего ничего, поворот, потом метров пятьдесят...

— Эй, деваха, постой! — раздался грубый голос сзади.

Я не обернулась. Рванула вперёд. Но они были быстрее. Один из них, тот, что пошире, легко обогнал меня и перегородил путь. Его напарник подошёл сзади, отрезая пути к отступлению.

— Куда так спешишь? — сипло спросил тот, что впереди. У него было обезображенное оспой лицо и плоские, холодные глаза.

— Домой, — попыталась я сказать твёрдо, но голос предательски дрогнул. — Отстаньте.

— А мы тут с братом подумали, — вступил второй, тот, что долговязый. — Может, ты нам поможешь? Мы одного парня ищем. Высокого, видного. Говорят, он у тебя частенько бывает.

Ледяной ком сдавил мне горло. Они знали. Они точно знали.

— Я не знаю, о ком вы. Я одна живу.

— Неправда, — парировал Оспенный. — Люди видели. Так что, может, сама проводишь? Или нам придётся... уговаривать?

Он сделал шаг вперёд. Я отступила, наткнувшись на груду пустых ящиков. Паника, густая и липкая, подступила к горлу. Что делать? Кричать? Но в этом переулке никто не услышит. Бороться? Я против двоих здоровенных дядек?

И тут из тени глухой стены, прямо за спиной у долговязого, отделилась высокая фигура. Она двигалась бесшумно, с кошачьей грацией.

Каэлен.

Он не издал ни звука. Просто возник как призрак. Его лицо было бледным, но абсолютно спокойным. Глаза... его глаза светились в полумраке переулка, отражая последние лучи солнца. Жёлтым, хищным огнём.

Долговязый, почувствовав неладное, обернулся. И застыл. Его челюсть отвисла.

— Ты... — прохрипел он.

— Я, — тихо подтвердил Каэлен. Его голос стал низким, вибрирующим, почти звериным рыком.

Оспенный, не понимая, в чём дело, обернулся следом. Увидел Каэлена — и его самоуверенность мгновенно испарилась. Он отшатнулся, наткнувшись на меня.

— Валите отсюда, — сказал Каэлен. Просто. Без угроз. Как констатацию факта. — И передайте своему хозяину - если он снова пошлёт за мной щенков — я приду к нему сам.

Двое наёмников переглянулись. Страх читался в их глазах. Это был не тот страх, который испытываешь перед сильным противником. Это был первобытный, животный ужас перед чем-то... нечеловеческим.

Оспенный кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Они отступили на несколько шагов, потом развернулись и почти побежали к выходу из переулка, не оглядываясь.

Я стояла, прислонившись к стене, и пыталась отдышаться. Сумка с припасами выпала у меня из рук, мука рассыпалась по грязной земле белым призрачным облаком.

Каэлен подошёл ко мне. Его дыхание тоже было сбившимся, на лбу выступил пот.

— Ты... в порядке?

Я только кивнула, не в силах говорить. Потом посмотрела на него — действительно посмотрела. Он был бледен как смерть, его рука непроизвольно прижималась к боку, к тому месту, где была рана. Все же было видно, что эта вылазка