Двор Ледяных Сердец - Элис Нокс

Лис кивнул.

– Да. Говорил. – Он посмотрел на листок, и в глазах его плеснуло что-то тёмное. – "Станет пустотым, чтобы другой стал целым". "Умрёт, не умирая". – Он рассмеялся коротко, зло. – Тогда я думал, что это просто метафора. Красивые слова. Поэзия древних.

Он поднял взгляд на меня.

– Но теперь я понимаю, – сказал он тихо. – Это не метафора. Это инструкция. – Он сжал листок в кулаке. – Я должен умереть как раб. Отдать жизнь, которую прожил. Стать пустым. – Пауза. – И тогда земля наполнит меня. Воскресит. Сделает королём.

Я покачала головой, чувствуя, как страх превращается в отчаяние.

– Это безумие, – прошептала я. – Должен быть другой способ.

Лис усмехнулся горько.

– Если бы был, я бы его нашёл, – сказал он. – Я искал. Годами. Перечитывал эти проклятые книги сотни раз. Пытался найти лазейку. Обойти. – Он швырнул бумагу на землю. – Но ритуал не обманешь. Он требует жертвы. Смерти. – Он посмотрел на меня. – Моей смерти.

Грудь сжалась так, что стало больно дышать.

– А если не сработает? – выдавила я. – Если ты просто умрёшь? Навсегда?

Лис пожал плечами.

– Тогда умру, – сказал он просто. – Но хотя бы попробую. – Он наклонился, поднял листок, сунул обратно в карман. – Лучше умереть в попытке стать королём, чем жить рабом до конца дней.

Слова повисли в воздухе – тяжёлые, неотвратимые.

Я смотрела на него, чувствуя, как внутри всё сжимается.

– Но ведь другие пытались, – прошептала я. – Ты сам говорил. Многие приходили сюда. – Я посмотрела на него. – Почему у них не получилось?

Лис усмехнулся – горько, зло.

– Потому что они приносили в жертву других, – сказал он просто.

Он сел на камень, устало провёл рукой по лицу.

– Все, кто приходил сюда до меня, думали так же, как я поначалу, – объяснил он медленно. – "Не кровью плоти, но кровью духа". Они решили, что нужна жертва. Чья-то жизнь. Чья-то смерть. – Он посмотрел на меня. – Поэтому приводили с собой рабов. Пленников. Врагов. Убивали их на алтаре. Проливали их кровь. – Пауза. – И ничего не происходило.

Дыхание перехватило.

– Почему?

Лис поднял взгляд, и в глазах его плеснуло что-то острое, опасное.

– Потому что жертва должна быть твоей, – сказал он тихо. – Не чужой. Твоей. – Он сжал кулаки. – Ритуал требует, чтобы тот, кто просит корону, отдал себя. Не кого-то другого. Не раба. Не пленника. – Голос стал жёстче. – Себя. Свою жизнь. Свою душу.

Я молчала, чувствуя, как холод пробирается всё глубже.

– "Только тот, кто отдаст то, что дороже жизни", – процитировал Лис. – Не "отберёт у другого". Не "принесёт чужую жертву". – Он усмехнулся. – Отдаст. Сам. Добровольно. – Пауза. – Поэтому у них не сработало. Земля не приняла чужие жертвы. Она ждала, что они отдадут себя. Ну и плюс у них не было крови падших, и крови четырех дворов.

Слова повисли в воздухе – тяжёлые, неотвратимые.

Я посмотрела на него.

– А ты готов?

Лис кивнул медленно.

– Да, – сказал он просто. – Я готов. Давно.

Я хотела схватить его за плечи, встряхнуть, заставить остановиться. Заставить понять, что это безумие. Что он нельзя просто… умереть. Даже ради короны. Даже ради свободы.

Но я не сдвинулась с места.

Потому что это был его выбор. Его жизнь. Его мир, в котором я – лишь мимолётная гостья. Кто я такая, чтобы останавливать того, кто столетиями шёл к этому?

Он отошёл к лошадям, проверил подпруги.

– Нам нужно ехать, – сказал. – До заката несколько часов. Сначала отправлю тебя домой, а потом нужно провести ритуал, когда солнце коснётся горизонта. Когда магия будет на пике.

Я медленно подошла к кобыле, взобралась в седло.

Несколько часов. Всё, что у нас осталось.

А потом я вернусь в мир, где его никогда не существовало. А он станет тем, кем никогда не был. Мы оба умрём сегодня.

***

Снег под копытами становился всё тоньше. Серее. Он больше не хрустел – он оседал, превращаясь в пыль, в прах.

А потом снег закончился.

И начался пепел.

Он падал с неба – неспешно, беззвучно, словно небо плакало пеплом вместо слёз. Серые хлопья кружились в воздухе, оседали на плечах, на волосах, на гриве лошадей. Они были лёгкими, почти невесомыми, но их было так много, что воздух казался густым, вязким, трудным для дыхания.

Я подняла голову, посмотрела на небо.

Оно было серым. Тяжёлым. Низким. Облака ползли неспешно, беспощадно, будто накрывали землю саваном, готовясь похоронить её навсегда.

Солнце пробивалось сквозь них бледным, больным светом – таким слабым, что оно не согревало. Оно только освещало.

И то, что я увидела, заставило меня замереть.

Впереди, сквозь пелену пепла, проступали руины.

Не просто руины.

Останки величия.

Когда-то здесь стояли замки.

Огромные. Величественные. Неприступные.

Я видела их силуэты – высокие башни, что теперь торчали из земли, как сломанные зубы. Разрушенные стены, что тянулись на километры, изломанные, обугленные, покрытые трещинами. Арки, что когда-то поддерживали своды тронных залов, теперь лежали разбитыми на куски, поросшие серым мхом.

Камни.

Тысячи камней.

Они усеивали землю, насколько хватало глаз – огромные, потрескавшиеся, с выгравированными рунами, что почти стёрлись от времени. Некоторые лежали грудами, будто их швырнули великаны в приступе ярости. Другие стояли – одинокие, покосившиеся, готовые рухнуть в любой момент.

Я медленно осмотрелась.

Это было не просто поле.

Это было кладбище цивилизации.

Место, где когда-то жили короли и королевы. Где звучала музыка. Где смеялись дети. Где магия текла по венам земли, как кровь.

А теперь?

Пепел.

Руины.

Забвение.

Мы въехали в сердце мёртвых земель, и я почувствовала, как внутри что-то сжимается – холодное, тяжёлое, давящее.

Сколько фейри погибло здесь?

Сколько жизней оборвалось в одно мгновение?

Сколько любви, надежды, мечтаний превратилось в пепел, что теперь падал с неба?

Мы ехали, и вдруг земля под копытами изменилась.

Она стала неровной. Бугристой.

Я посмотрела вниз – и сердце ёкнуло.

Холмы.

Десятки, сотни холмов, что тянулись вперёд, насколько хватало глаз.

Но это были не обычные холмы.

Это были могилы.

Массовые захоронения тех, кто пал в той войне.

Земля здесь была темнее, плотнее, словно пропитанная кровью. Трава не росла. Деревья не пробивались сквозь почву. Только пепел оседал на поверхности – медленно, как саван.

Копыта лошадей проваливались в мягкую почву, и с каждым шагом из-под земли проступало что-то.

Обломки.

Я увидела край доспеха – почерневшего, изъеденного ржавчиной. Он торчал из холма, будто пытался вырваться наружу.

Потом – обломок меча, наполовину погружённый в землю.

Потом – череп.

Он лежал на поверхности, пустыми глазницами смотря в небо. Челюсть