(Не) верю. В любовь - Екатерина Котлярова

— Ой, ты мои забрал, — я вздрагиваю, когда наши пальцы соприкасаются и меня в очередной раз прошибает ударом тока.

— А ты как их напяливать собралась, святоша? — морщится раздражённо, а потом на корточки вдруг опускается передо мной. — Ногу подними.

Молодой человек раскрывает синий полиетеллен и подвигает его ближе к моим стопам.

— Адам, не нужно. Я сама.

— Слушай, меня совершенно не вставляет от того, что я вожусь с тобой, — цедит каждое слово сквозь зубы. — Ногу подняла!

Меня накрывает обида. Я поджимаю губы и, придерживая юбку здоровой рукой, поднимаю левую ногу. Парень быстро надевает бахилы мне на ноги. Выпрямляется.

— Пойдём. Нам на третий этаж, — говорит, надев на себя бахилы.

Под кабинетом очереди не оказывается. Меня принимают сразу же. Велят снять кофту, чтобы осмотреть и сделать рентген. Когда я складываю кофту на край кушетки, не сразу понимаю, почему в кабинете стоит такая тишина. Оборачиваюсь и натыкаюсь на хмурый взгляд травматолога и круглые от ужаса глаза медсестры.

— Девушка, кто Вас так избил? — доктор хмурится, поправляет очки на переносице. — Молчите… Вы живёте с родителями? — я киваю. — Состоите в отношениях?

— Нет, — я отрицательно мотаю головой.

— Вас бьют в школе? Одноклассники?

— Нет.

Мужчина проводит рукой по лицу.

— Травму Вы получили дома? — я киваю. — Если бы Вы были несовершеннолетней, я сообщил бы об этом в органы опеки, но в данном случае таких полномочий не имею. Пойдём на рентген, но я и так вижу, что у Вас перелом. Будем накладывать гипс.

Мужчина меня ведёт в соседний кабинет, где стоит тихий гул машин.

Доктор, обращаясь к медсестре, объясняет, что нужно сделать. Он старается быть внимательным, беспокоясь о том, чтобы всё прошло как можно быстрее и безболезненнее.

— Осторожненько, встаём сюда, — молодая девушка с красивыми чёрными глазами подходит ко мне и помогает мне пристроить руку в нужном положении. — Немного прохладно, да. Но нам нужно знать, где сломана кость. Есть ли трещины.

Девушка очень ласково сжимает мои плечи и улыбается так, что у меня сердце ноет. Она меня жалеет.

После процедуры мы возвращаемся в небольшой кабинет. Врач вновь смотрит на меня поверх своих очков, его выражение лица становится мягче. Он бесшумно готовит всё для наложения гипса, аккуратно мажет кожу каким-то охлаждающим раствором и заботливо говорит о том, что нужно беречь руку и соблюдать его рекомендации. Я вяло киваю, понимая, что всё это нужно будет рассказать родителям, которые точно не будут довольны тем, что я вернусь с гипсом. Они вообще больницы не любят, признают только молитвы и святую воду.

Когда гипс окончательно застывает, доктор снова обращается ко мне:

— Я настоятельно рекомендую бежать из дома, девушка. Перелом руки и следы на Вашем теле — это лишь цветочки. Кстати, Юля, принеси мазь от ушибов. Смажь девушке синяки.

Я молча кивнула, не вникая в смысл его слов. Медсестра быстро вернулась с тюбиком мази, и, почувствовав осторожное прикосновение ее пальцев к коже на спине, я вздрогнула. Боль от ушибов была терпимой, но тревожное ощущение от прикосновения чужих рук к спине заставило меня сжать зубы.

— Больно? Простите. Я очень стараюсь быть аккуратной.

— Всё в порядке, — говорю торопливо и сжимаю кулаки.

Я напоминаю себе, что это медсестра. Она хочет помочь. Её руки сейчас не сожмут мои плечи, чтобы причинить боль. И рука не скользнёт на шею, чтобы перекрыть доступ к кислороду.

Я думаю над словами врача. И Димы с Мишей. Все они правы. Мне стоит бежать. Съезжать из дома, где меня бьют. Где я боюсь каждого шороха. Где я цепенею от вида грузной фигуры.

— Вот и всё, — ласково говорит медсестра.

— Спасибо, — я надеваю кофту и замираю под прицелом взглядов.

— Подумайте над моими словами, девушка. У Вас вся жизнь впереди. И её стоит прожить счастливой и свободной.

— Хорошо. Спасибо. До свидания, — я улыбаюсь и выхожу из кабинета.

— Сколько гипс носить? — Адам поднимается со скамьи и подходит ко мне.

— Четыре недели.

Молодой человек неожиданно склоняет голову к моему уху и тихо шепчет, обжигая горячим дыханием кожу на щеке:

— Если ты думаешь, что твой гипс помешает мне тебя взять, то очень сильно ошибаешься.

Я вспыхиваю, как спичка. Опускаю низко голову и пытаюсь спрятаться от пронизывающего насквозь взгляда.

Насколько бы религиозной ни была моя семья, я всё равно знаю, как и что происходит между парнем и девушкой. И сейчас, к своему жгучему стыду, я представляю совершенно непотребные, откровенные и пошлые картинки. Как я лежу на кровати совершенно нагая, а Адам нависает сверху. На вытянутых руках. Смуглая кожа блестит, а серые глаза смотрят с желанием и восхищением.

— Ты не даёшь мне шанса об этом задуматься, — отвечаю шёпотом.

Слышу тихий смешок, после которого Адам отстраняется от меня.

— Всё. Поехали. Мне надоело возиться с тобой.

Я уязвлённо дёргаю уголком губ и веду плечом. Иду следом за парнем к его машине, занимаю переднее сиденье, отворачиваю голову, когда Адам пристёгивает меня. Он занимает переднее сиденье и застывает, положив руки на руль.

— Тебе дали освобождение на сегодня?

— Да.

— Знаешь, Алиса, я передумал. Я не буду больше ждать. Я возьму тебя сегодня.

8

Алиса

Сначала я хочу возмутиться, начать сопротивляться и доказывать ему, что это грешно, грязно и неправильно. Я уже набираю воздух в лёгкие, но все слова застревают в горле. Когда на меня накатывает осознание, что это лучшее решение.

Я не вижу смысла лгать самой себе — Адам мне нравится. Очень сильно нравится. Его прикосновения не вызывают во мне отторжение. Я не хочу закрыться и спрятаться. Напротив. Я хочу, чтобы он задержал руки на моей коже дольше. Заскользил кончиками пальцев. Чувствовать жар его кожи. И запах. Вдыхать запах, которым пропитан салон машины.

Почему не отдать свою девственность тому, кто нравится? Кто совсем не вызывает отторжение? Да, это грех. Но у меня есть надежда на то, что Адам поможет мне забыть тот ужас, то омерзительное чувство, которое я пережила не единожды.

Пусть я знаю Адама всего сутки. Пусть он не испытывает ко мне никаких чувств.

— Хорошо, — я пожимаю плечами и поворачиваюсь к