Подарок - Джун Ньютон Редфилд

с самого детства у меня жуткая неприязнь к этому запаху. Это происходило в течение пары секунд, но мой разум успел сгенерировать тысячи последствий каждого варианта моего выбора. Томас прикрыл глаза, в которые я влюбилась полгода назад. Казалось, вот оно – то, о чем я мечтала. Но принципы стали мне барьером. И сейчас, будучи куда взрослее, чем тогда, я понимаю, что это был правильный выбор. Принципы сделали меня уважаемой, успешной, сильной. Если бы я поддавалась каждому порыву эмоций, то я бы не писала сейчас эту историю. И только Бог знает, где бы я была.

– Томас, – прошептала я, не веря, что я собираюсь это сказать. Он открыл глаза и посмотрел в мои, точно так же темные, как и его.

– Что?

– Такие методы, не заглушат твою боль. Начни новую жизнь. Ничто больше не уберет твою боль. Ничто не лечит так, как время. Возможно, и оно не уберет боль навсегда. Иногда ты будешь вспоминать о ней, но тогда это будет уже не важно. Новый этап, Томас. Жизнь это мамин пирог, в котором каждый кусок вкусный, – часть меня проклинала тогда себя.

– Новый этап? И что предлагаешь? – он истерично рассмеялся.

– Нет алкоголя. Нет никотина. Нет наркотиков, если они есть в твоем доме, – Томас удивленно посмотрел на меня.

– Их нет, если только мои друзья не принесли с собой.

– Вот и круто, – я улыбнулась.

– Нет алкоголя, сигарет. Дальше что? В деревню предложишь съехать?

– Нет. Лишение зависимости будет занимать тебя больше, чем Белла. Это будет занимать все твои мысли. Да и ты скоро станешь папой.

– А ребенку не гоже видеть все эти зависимости в лице отца, – он помрачнел. – Я совсем забыл, что у меня будет ребенок. Я ведь совсем не готов.

– Томас, тебе уже двадцать девять лет. Я думаю, что это вполне своевременно. Каждый может быть не готов, но его не спрашивают. Поэтому нам надо готовить твою квартиру к пополнению.

– И первым делом надо очистить дом.

– Не так уж ты и не готов. Сам ведь все знаешь.

Томас усмехнулся и пошел внутрь. Через чистые стекла я видела, как он выпроваживает своих друзей. Медленно, но верно он это сделал. После мы убирались в его квартире еще час. Мы оба оттирали пятна алкоголя с ковра, пола, шкафа. Я помыла ванную, которая была залита алкоголем, при виде которого Томас чуть не пошел за ушедшими друзьями, чтобы дать им нагоняй. Как я поняла, напиток был нереально дорогой, но теперь он ничего не стоил, поэтому это «золото» ушло в водопровод.

Когда я уходила, Томас уже полусонный ходил по квартире, а когда вернулась домой, полуспящей была моя мама. Она стояла в прихожей, прислонившись к стене и закрыв глаза. Когда я переобулась, она поцеловала меня, погладила по голове и пожелала спокойной ночи.

Как здорово, что у меня такая мама.

12 глава «Сан-Франциско»

Как ни странно, мама ничего не спросила о моей полуночной поездке к Томасу. Я была ей благодарна за это. Вспоминать те мои слова было тяжело. Я перекрыла себе путь к Томасу. Сама. Мне даже не нужна Белла для этого. Но суть не в самобичевании, которое я описываю в течение всей этой повести.

Суть в другом.

Томас отказался от алкоголя, сигарет и вечеринок подобного рода, что была в тот вечер. Он стал вновь посещать спортзал, есть здоровую еду. Я посоветовала ему книги, которые помогли мне в свое время выйти из депрессии. Я была подростком, преданным всеми, кем только можно. А книги погрузили меня в другой мир. Мои проблемы были ничем на фоне проблем героев, которые списывали с проблем настоящего мира. Многое тогда поменялось. В четырнадцать лет я начала новую жизнь.

У Томаса это случилось в двадцать девять лет. Это как с ветрянкой: чем позже, тем серьезнее. Ужасное сравнение, но это так. Чем ты взрослее, тем больше проблем сваливаются одновременно на твою голову.

До дня премьеры оставались считанные дни. Девять, если что. Мы с Томасом хотели полететь раньше. Я хотела посмотреть город, а у него там жил друг пятилетней давности.

У мамы был очень важный объект, заказ, из-за чего она не полетела со мной. Моя сестра хотела полететь со мной, но ее муж, услышав, что будем жить у друзей Томаса, отказался. Ведь это просто неприлично. Моя сестра обиделась на него из-за этого, но потом решила, что останется дома, потому что я летела с Томасом. По её словам, он был не очень приятным человеком. Моя сестра вынесла такой вердикт из-за того, что пару недель назад он пил, не просыхая. У меня было такое ощущение, что все мои положительные рецензии на Томаса она пропускает мимо ушей. Однако я летела только с Томасом, за что была благодарна всей семье.

Мы встретились в метро. Машину я оставила маме, она ей нужнее, чем парковке аэропорта. Томас оставил свою другу, чтобы тот иногда на ней ездил, ведь машинам не благотворно стоять около месяца, который мы будем в разъездах. Мы стояли около дверей. Людей было много. Мы заметили, как нас фотографируют. Я кивнула в сторону того человека головой, Томас посмотрел на него и улыбнулся. Тот человек чуть не упал, но улыбнулся широчайшей улыбкой. Я достала телефон и тоже сфотографировала того человека. Он засмеялся, а мы вышли на следующей станции. На прямом автобусе до аэропорта мы ехали около двадцати минут, как селедки в банке. Только все селедки летят куда-то.

Спустя пару часов ужасной канители в аэропорту мы наконец сели в самолёт. Мы сидели в бизнес-классе (могли мы это себе позволить, в конце концов) друг против друга. У нас было два маленьких иллюминатора, в которых мы увидели, как самолёт после речей стюардесс и пилота мягко поехал, а затем взвыл в небо, как истребитель. Около пяти минут мы наблюдали, как одни облака сменяются другими. Наконец мы поднялись над всеми. Чистое голубое небо, а под ногами облака стелются, будто бурная река. Этот вид незабываем.

Томас посмотрел в иллюминатор и с грустью отвернулся.

– Что такое? – я поддалась