Нам (не) по пути - Мара Евгеника

чувствую себя как пациент психушки, скрученный тугими узлами смирительной рубашки. Дай мне выйти наружу! Перестань сопротивляться и держать себя в тисках своего стального характера. Дай нам обеим жить, дура! Иначе твоя крыша поедет только не на паровозике в Ромашкино, а прямиком в "кащенко".

— Дыши, глупая, дыши, — приказываю себе и своей внутренней сущности.

Облокачиваюсь на стену, немного выгибаюсь в спине, струи горячей воды падают на мою поясницу. Я знаю, что именно в этом месте находится мой главный зажим, моя пружина. Мной уже много раз на опыте проверено, если расслабить это место, отпустит и все остальное. Чувствую, что дело пошло.

И тут, как не смешно прозвучит, ощущаю пятой точкой рядом с собой вибрации воздуха и вторжение в мое личное пространства. Не поворачивая голову, понимаю, что мой аутотренинг дал трещину и стал похож на жопу.

— Ты это тоже чувствуешь, так же как и я, — с горячим придыханием шепчет мне в мозг моё внутреннее "Я".

Молчу, боюсь даже пошевелиться. От собственной трусости, как хамелеон, впадаю в танатоз, пытаясь изобразить из себя часть ванной комнаты. Понимаю, что со стороны это, вероятнее всего, выглядит ужасно глупо, но ничего не могу с собой поделать. Нет, если бы могла, то превратилась бы в воду и стекла бы в канализацию.

— Варь, расслабься, пусть всем будет хорошо! Выпусти меня, вреднючка! Отпусти эти долбанные путы вымышленной тобой проблемы. Ты просто расслабься и все пройдёт, как по маслу. Варя, и нервишки наши шалить перестанут, и поясница не будет досаждать, и тянущие боли внизу живота исчезнут! Ну же, трусишках, расслабься, — умоляющим голосом сквозь стоны начинает поскуливать мой внутренний голос.

— Боже, нет, я не выдержу, — выдыхаю задушенным шёпотом в момент судороги, прошивающий мое тело от головы и до пальцев на ступнях.

— Эко, милая, тебя штырит, — слышу мужской голос около своего уха. — А ведь я ещё ничего не сделал, даже пальцем тебя не тронул.

Боясь себя выдать, так и стою, высоко подняв руки и опершись ими на стену, в позе застывшего хамелеона, прицепившегося вертикально к ветке.

Чувствую, как к моим подмышечным впадинам справа и слева прикасаются большие ладони Кирилла, а его пальцы всей пятерней захватывают грудные полушария и легкими движениями поглаживают их и мои, ставшие уже твердыми, соски.

От этих его действий совсем перестаю дышать. Мои лёгкие обжигают языки пламени костра, который в секунду загорается в моем животе. Результатом горения этого огня становятся множество вспыхивающих то тут, то там светлячков. Этих красных огоньков так много, что каждый их поток напоминает огненную волну, которая, обжигая, заставляет меня стонать все громче и громче.

Кир медленно буквально по сантиметру начинает опускать свои руки по бокам моего тела. Его ладони в месте с пальцами такие крупные, что они покрывают часть моей спины и живота.

Мужские пальцы, изображая на моем животе замысловатые рисунки, прощупывают каждый миллиметр моей кожи. Ритмы моего сердца выдают систолы, которые не сможет расшифровать ни один даже самый лучший кардиолог. Пытаюсь выровнять дыхание, но у меня ничего не получается, мои вдохи и выдохи рваные и частые. Мне явно не хватает воздуха.

От нехватки кислорода у меня развиваются галлюцинации. Реально вижу, как моё внутреннее "Я", в виде танцующих языков пламени красного, оранжевого и желтого цветов, пытается выбраться из моего тела.

— Выпусти меня! Моей горячей натуре тесно в тебе и холодно! Дай мне выйти из тебя! — неиствуя, кричит во весь голос моё второе "Я".

От танца моей огненной самости меня так внутренне раскидывает, что мне остро необходимо закричать. Не успеваю об этом подумать, как слышу свой гортанный надрывно-надсадный крик. В этот момент я, будто выплываю из толстого слоя живой субстанции, чтобы сделать вдох, и тут же понимаю, что одной рукой Кир по очереди оглаживает мои груди и щиплет соски, а пальцами второй своевольничает в развилке моих ног: трёт клитор, размазывает влагу по моим половым губам и одним пальцем немного проникает в вульву.

— Так что, милочка, разве тебе плохо? Ну, разве плохо? Варька, в твоих глазах проволока похоти и счастья. На твоём лице румянец здоровья и радости. Ты только что так феерично кончила, что я выскочила с тебя с нереальной лёгкостью. Да, да, вот видишь и тебе, и мне теперь хорошо. Дело осталось за малым. Мужчина наш и сам уже на грани. Не будь, жадницей, дай вам обоим разрядиться. Ну, девочка, давай не подведи. Перестань артачиться! Дыши и расслабляйся! — с томной ухмылкой на огненном лице голосом Вельзевула произносит моё второе "Я".

В этот момент чувствую, как Кирилл разворачивает меня к себе. Поднимает вверх мое лицо, обжигает своим горячим надсадным дыханием. Мы смотрим друг на друга. Я все вижу размыто, пытаюсь сфокусировать картинку, но не могу. Присмотревшись, понимаю, что его серые глаза стали практически чёрными, в них полыхает пламя. Что видит он в моих глазах, не знаю. Хочу просить, но не могу, у меня нет ни сил, ни голоса.

Следующие действия Кирилла меня повергают в полный транс. Я может и хочу все остановить, но ресурсы сопротивления исчерпаны в борьбе с самой собой и со своей слабостью. Я сдаюсь, принимая сначала в свой рот его язык, а потом позволяя ему ласкать свое лоно. От того, что Кирилл со мной делает, меня размазывает реально и ментально.

— Варюша, ты — такая страстная, темпераментная и очень сочная! Твоя смазка как слеза, только вязкая и тягучая. Ты очень вкусная и сладкая девочка! — шепчет нереальные для меня слова Кир, оторвавшись от моего лона и возвращаясь к моим губам.

Поднимаясь вверх, Кирилл автоматически подхватывает меня под попу и поднимает на уровень своего паха. Я совсем не чувствую себя. Мне жарко, все время проваливаюсь в какое-то марево забытья. Боясь упасть, крепко держусь за его шею. Он все время меня целует, облизывает мои губы своим языком.

— Кирилл, Кирилл, пожалуйста, еще, очень прошу тебя! — всхлипываю ему в рот.

Чувствую, что его член упирается во вход моего влагалища. Меня корежит от разрядов, сродни электрическим, низ моего живота закручен такой пружиной, что если она выстрелит, что я могу разорваться на части.

— Сейчас, моя девочка, сейчас, — поглаживая мою попу и поправляя свой член у моего входа, произносит Кир.

В мгновение истины, когда вот именно сейчас звенья цепи должны соединиться, от понимания, что мне нужно сказать ему правду, я резко прихожу в себя и просто истошно кричу.

— Нет, Кир! Нет! Прошу тебя! Стой!

— Малышка, почему