Царствуй во мне - Наталья Ратобор

и задобренному швейцару, и в фойе пожаловал благопристойного вида господин Дружной, под руку с маленькой оробелой смуглянкой, наряженной небогато, по-мещански.

Крупнотелый Федор Иванович приветливо подал руку Шевцову, осведомившись об имени и звании. Шевцов коротко представился и рассказал предысторию визита.

– Удивительно. Подлинно удивительно. Ну что ж… Попробуем…

Шевцов дал знак Илоне приблизиться к инструменту. Догадливая девушка скоро сообразила, что от нее требовалось. Шевцов и Дружной, переговариваясь, спустились в фойе. Против ожидания, прослушивание продолжалось более часа. Шевцов уже стал беспокоиться, когда господин Шаляпин сам изволил подойти к молодым людям:

– Валерий Валерьянович, миленький. Голос, конечно, исключительный, да ведь она неграмотная. И по-русски – ни-ни.

– Федор Иванович, хоть сейчас выйдите на улицу: там сплошь все дамы, которые говорят по-русски и грамотой превосходно владеют. А подойдет хоть одна по дарованию русской сцене? Вот то-то. Возьметесь обучать?

– Исключено. Я не учитель, я артист. Опять же, вы представляете, сколько это может стоить?

– Несомненно. Вы можете порекомендовать кого-нибудь в столице? Денежную сторону дела беру на себя.

– Ну, ладно, добрейший Валерий Валерьянович. Уважаю ваши доводы и великодушие. Я действительно приму участие в вашей подопечной. Приезжайте ко мне домой в следующий вторник. К трем пополудни. Мы найдем возможность пристроить барышню на обучение.

* * *

Валерий прочитал от корки до корки большевистскую газету, следуя принципу «узнай врага досконально». Зиновий Андреевич, застав родственника за этим занятием, обрадовался:

– Ты приближаешься к истине!

– Какой истине?

– Большевиков не одобряю… Но вот программа крыла меньшевиков мне вполне по душе.

Шевцов потерял дар речи:

– Не хочешь ли ты сказать, что записался в революционеры?

– Определим это как «сочувствующий». Я жертвую на нужды партии.

– Однако… не доведет нас это безумие до добра.

И, не слушая возражений, скомкал перед камином пачкающие руки листы.

* * *

Погостивши у отца еще с неделю, Шевцов рассудил перебраться поближе к Туркестану. Нужно было пристроить Илону. В конце концов, решив оставить девушку на попечение отца, поручик пришел с ней попрощаться:

– Илоночка, здесь тебя не обидят. Будешь у Валерьяна Валериевича за дочь. А мне служить надо – понимаешь? На службу ехать. Далеко.

Господин Орос перевел.

Цыганка разразилась загадочной возбужденной тирадою, в которой часто повторялось «Шевцов».

– Господин поручик, она будет ждать вас, сколько надо.

– Вот и чудно. Значит, не убежит.

Валерьян Валерьевич, однако, побаивался оставлять в доме цыганку:

– Я, конечно, сочувствую ее положению… Но племя-то невразумительное… А ну как мне дом расхитят?

– Отец, полно тебе. Илона не из таких.

– А все-таки негоже благодетельствовать за чужой счет. И как ты хочешь устроить ее будущее? Не собираешься же, упаси Господь, приспособить ее наложницей?

– Отец, вот и ты… Не ожидал, что ты можешь так обо мне подумать. Не повторяй бабьих сплетен. Убежден, что с ее одаренностью она выучится, достигнет творческих успехов, и начнется у девочки новая жизнь. Вырастет – выдадим замуж. И без публичного предъявления девственной крови.

– Ну, это еще вилами по воде… По крайней мере, покамест варварка только тебе и доверяет, а при оформлении паспорта выбрала фамилию «Шевцова». Других вариаций и знать не хотела.

– Ну, пусть ее. Фамилии не жалко.

– Это дворянская фамилия.

– Отец, где же твои демократические убеждения?

Хозяин растерялся и замял разговор.

– Еженедельно отправляй ее в Петербург на занятия – адрес я оставил. Еще я нанял гувернера для обучения грамоте и сопровождения по городу. Средств оставил в избытке. А если что, из Туркестана дошлю.

– Обнимемся, Валюша. Дай расцелую.

Глава 9

Любовная хворь

У Шевцова оставалось еще полтора месяца отпуска. Он провел их на Каспийском море. Прибыв в Красноводск, дешево снял домик на побережье. Не ища сближения с местной интеллигенцией, ранним утром в одиночку бродил по побережью, уходил вдаль на лодке, валялся на песке, купался, читал и размышлял.

К одиннадцати, убегая от жары, шел домой. Под стремительно холодеющий вечер выбирался в город поужинать, неизменно заказывая и стопку водочки.

– Господин офицер, не позволите составить компанию? – возле столика появилась круглолицая высокая брюнетка с пышной прической, в шенилевой шляпке и дорогом светлом туалете, сверху расшитым кружевами шантильи цвета маренго.

Шевцов молча откинулся на стуле, не поднявшись для приветствия. Он не любил набивавшихся в общество дам.

Словно уловив его мысли, молодая женщина поспешно добавила:

– Только не подумайте, что я навязываюсь мужчинам… Никоим образом. Просто мне сегодня понадобилась помощь. Вообразите: я подвернула и сломала каблук и решительно не знаю, к кому обратиться. А ваше лицо мне показалось… чутким. Но если я ошиблась – простите ради Бога. Я немедленно удалюсь.

Шевцов с улыбкой посмотрел на покалеченную туфлю.

– Прошу прощения за суровость. С удовольствием отвезу вас домой. Позвольте представиться: Валерий Валерьянович Шевцов. Я поручиком в Кушке.

– Добрый вечер, господин поручик. Елизавета Владиславовна Михайлова. Мой муж – генерал-губернатор в Ташкенте. Слышали? А я отдыхаю на море. Здесь сейчас бархатный сезон.

Шевцов задержался у дома Елизаветы Владиславовны. Они болтали, прислонившись к терпкому маслянистому стволу ядреной южной сосны. Отбросив застенчивость, женщина освободила из тесного плена маленькие ножки и стояла босою. Общались молодые люди непринужденно. Пряные запахи влажной ночи располагали к задушевности. В конце концов, озябнув, Елизавета Владиславовна засобиралась в комнаты – Шевцов с сожалением полюбовался уплывающим в ночь женственным силуэтом.

С тех пор он начал регулярно бывать на даче Михайловых. Они гуляли по пляжу, посиживали в оранжерее, обедали в ресторане, устраивали в степи гонки на поджарых, холеных ахалтекинских скакунах. Елизавета Владиславовна недолго скрывала свою увлеченность Шевцовым. После скорого взаимного объяснения отношения их изменились. Принятая в обществе беспечность одурманила добропорядочную, цельную натуру Валерия Валерьяновича. Да и предательство Леры словно дало отмашку внутреннему человеку – и тот с головою бросился во все тяжкие, утопая в смертном грехе.

* * *

Елизавета Владиславовна была совершенством, существом поразительной красоты и грации. Эрудированная и красноречивая умница, обаятельная ласковая женщина, она покорилась только ему – Шевцову. Поручик совсем потерял голову и уже не таился, проходя с любимой по городу, не опасаясь ни осуждения, ни сплетен.

Он отправил письмо папеньке, извещая, что нашел свое счастье и собирается подать на развод с Лерой. Что он отдает себе отчет в своих поступках. Понимает, что решение его несомненно коснется карьеры, но Лиза ему дороже.

– Давай уедем, милая, – шептал он в любовном неистовстве, жарко приникая к ароматному, сводящему с ума белому округлому плечу.

– Но тебя уволят со службы, – беспокоилась чувственная Лиза, с наслаждением подставляя тело под его поцелуи и дыша в крепкую шею.