Его бывшая жена. Последний шанс - Ирина Шайлина

– Кофе?

– Пожалуйста, – согласилась я.

Мне было сложно расслабиться рядом с ним. Странно, но мне было стыдно за то, что он влюблен в меня. Словно я обязана сделать его счастливым, а я, поганка такая, не делаю. Миша ещё раз на меня посмотрел, покачал головой и плеснул мне в кофе коньяка, не жалеючи. Кофе стал гадким, но зато реально орёл изнутри, словно пытаясь вытопить из меня весь скопившийся холод.

– Деньги нужны?

– Если бы…

Денег я у него никогда не брала. Один раз – когда Нике делали первую операцию на глаза. У меня тогда нормальной работы не было, едва хватало на жизнь. И все деньги я ему вернула.

– Тогда рассказывай, – кивнул он.

– Бессонов приехал… я… я налажала.

То, что я переживала несколько дней, в пересказе заняло несколько минут. Я смотрела в пол и тихо говорила, словно отвечала на экзамене.

– Переспала с ним?

– Да, – подтвердила я, все так же не поднимая глаз.

Мишка встал и прошёлся туда обратно, по своей огромной кухне.

– Я бы сказал, что ты дура, но я знаю, что это не так. Ты растерялась. Испугалась. Мира, нужно было сразу бежать ко мне…

– Знаю! – воскликнула я. – Я боялась лишиться работы, а в итоге лишилась всего. Я боюсь вести Нику в сад завтра. Я боюсь идти в офис, Бессонов компаньон Рудольфа. Я просто не представляю, что теперь делать.

– Уехать?

– Больше не буду бегать, – жёстко ответила я. – Здесь моя жизнь. Здесь привыкла Ника. У нас операция скоро, Миш!

Миша закурил, хотя старался не курить дома. Дым тонкой струйкой потянулся к приоткрытому окну. Из гостиной раздался детский смех – Ника играла с собакой.

– Но Бессонов тоже не уедет. Ты же знаешь. Он упертый хренов баран. Он вынудит тебя сделать экспертизу. А дальше…я не знаю, Мир. Я найму тебе адвоката, но тягаться с Бессоновым будет очень сложно.

Минутное сомнение, я встала, закрыла дверь, чтобы не увидела Ника и тоже вытащила сигарету из пачки. Закурила. Курить я начала, когда Ника была мелкой. Молоко уже пропало к тому времени, за ребёнка можно было не волноваться, а мне самой – хоть волком вой. И казалось, что когда куришь легче, но это ложь, сигаретный дым не приносит облегчения.

– Ты помнишь, как тяжело бросала? – улыбнулся Миша.

– Я только разок, – отмахнулась я.

Встала у окна, осторожно выдыхая дым на улицу. Что делать? Как жить дальше теперь? Сигарета дотлевала, а верное решение так и не появлялось.

– Миш… я знаю, что это неправильно. Но… Скажи Бессонову, что Ника твоя дочь.

Мишка посмотрел на меня, как на чокнутую, затем рассмеялся и покрутил пальцем у виска.

– Ты с ума сошла?

Потёр грудь. Тимофей избил его тогда. Сильно. Настолько, что одно ребро врачам оказалось проще удалить, чем собрать, так что можно сказать, что Миша теперь модный – звезды специально удаляют себе нижние ребра, чтобы талия была тоньше.

Я к нему пришла в больницу. Он лежал, весь в бинтах, одни глаза торчат, да и то залиты синевой. Я села рядом и просто плакала. Я не знала, когда моя жизнь стала такой.

– Ну что ты, – тихо сказал Мишка откуда-то из под бинтов. – На мне, как на собаке заживёт. Нашла из-за чего слезы лить.

– А что дальше делать, Миш?

– Жить, – тогда сказал он.

И я жила. Уехала, родила Нику. А теперь все, что я так старательно строила своим трудом, своими руками пойдёт прахом из-за одного мужчины из прошлого.

– Тебе нужно было сказать ему тогда про ребенка.

– Но я же не сказала. Теперь поздно. Миш… – Я посмотрела на него умоляюще. – Он же гордый. Ужасно гордый. Если ты скажешь, что Ника твоя, он хлопнет дверью и уйдёт. И есть шанс, что я больше никогда его не увижу.

Миша думал целую минуту.

– Ладно, – сказал он. – Ладно, я скажу. Только ради тебя, Мира. И ради маленькой Ники. Поздно уже, давай заставим мелкую перекусить и будем собираться спать. Я никуда тебя не отпущу сегодня, здесь ночуй. Завтра позвоним Бессонову.

Ночью, засыпая в одной постели с Никой думала, почему нельзя просто взять и полюбить хорошего, подходящего человека? Почему я полюбила Бессонова с шальными глазами и шальными же мыслями?

Увидев его и мама покачала головой – ох, намучаешься же с ним, доченька… А вот такого хорошего Мишу полюбить не могу, и от любви его бегу. Использую – толкаю на явный конфликт.

Но Господи, как же сладко было Бессонова любить. Он так любить умел, целиком и полностью, без остатка, до дна. Я растворялась в его любви, таяла, как мороженое в июльский полдень. Тогда я ещё не знала, что так же без остатка Бессонов и ненавидит.

Теперь знаю.

Глава 16. Тимофей

Утром я изрядно удивив Рудольфа, приехал в офис.

– Эм, – развёл руками он. – Я думал ты дома давно.

– Ваш прекрасный город меня не отпускает, – перевёл в шутку я.

Рудольф наигранно засмеялся, не думаю, что его люди так глубоко копали – Мира и переезжала и фамилию меняла, он наверняка ничего не знает. Но интуиция толкала его в нужном направлении.

– Или прекрасная Мира из отдела кадров? – усмехнулся он. – Насчёт премии я уже распорядился, скажи, чтобы не спешила на работу. Пусть ещё отдохнёт.

Я это лично проверить и зашёл. Когда весь народ собрался и рассосался по рабочим местам, направился по уже известному пути к отделу кадров. В кабинете было несколько женщин, одна из них с классическими выбеленными кудрями и синими тенями.

– Вам кого? – удивлённо приподняла синие веки она.

– Мне нужна Мира.

– А её не будет, она звонила, сказала какие-то проблемы.

Я – какая-то проблема. В сад она ребёнка тоже не повела. Понятно, будем играть в кошки-мышки, хотя итог этой игры мне уже давно известен – я найду её, от разговора вечно бегать она не сможет. Пять лет назад я отпустил её из своей жизни без лишних слов, сейчас я так не поступлю.

И дело вовсе не в том, что мне трахать её хочется до изнеможения. Мне просто нужно знать ответ.

– Ищем, – позвонил я Ярику. – Пугать не нужно, никаких бразильских страстей и отбирания детей. Если девочка моя, я все оформлю по закону.

– Конечно, босс, – отозвался он.

Половину дня и провел зарывшись носом в бумаги. Ничего, вообще ничего крамольного на Миру не находилось. Так посмотришь