Глаз Горгоны - Нина Вайшен

понять, воспринимает ли он мои слова всерьёз. На пару секунд наши взгляды встретились, и я ощутила в груди странное тепло. Показалось, что Зиг может если не довериться мне, то хотя бы задуматься.

— Тогда здесь и разведчик может под прикрытием работать… — сказал Зиг, и я всё ещё не могла понять, он шутит, стебёт меня или, чёрт возьми, поверил. — Ладно. Предположим. А ты просто по уши в долгах и любыми средствами пытаешься тут что-то разузнать. Но… скажи, зачем ты так старалась пойти со мной?

“Потому что ты мне понравился”, — мелькнула стыдливая мысль, но я тут же тряхнула мокрыми волосами, прогоняя её подальше. Вместо этого ответила:

— Я подслушала твой разговор по связи после танго, — признание далось легче, чем думала. — Ты говорил так серьёзно, будто речь шла о какой-то поломке, и я решила, что могу использовать это для своего репортажа. Лускетти же уверяет, что на станции всё прекрасно…

— А я уж подумал… — начал он с улыбкой, но не договорил. — Меркантильная ты какая. Хотела мои проблемы использовать для решения своих.

Я закусила губу и опустила глаза на цветочный ковёр. Розовые и синие цветы чередовались, образовывая причудливый принт, зелёные стебли переплетались узорами. Твою мать. Зиг сказал, как отрезал.

— Это всё, что ты знаешь про станцию? Диверсант. Никаких больше наводок?

— Обещаю, что скажу, если Патрик пришлёт что-нибудь ещё, — искренне выдала я и встала с дивана вслед за Зигом. Он размашистым шагом направился к двери. — Подожди!

Я метнулась в свою комнату и взяла пиджак с постели. В глаза бросился глянцевый блеск фотокарточки, выпавшей из кармана на пол. Я подняла портрет сынишки Зига и даже порадовалась, что Крюгер стащил с меня пиджак перед душевой. Если бы фото намокло, Зиг бы, вероятно, очень расстроился.

Вернувшись обратно в тамбур, я первым делом протянула Зигу снимок.

— Вы и правда очень похожи. Как его зовут?

Зиг напрягся, молча взял у меня фотографию, затем забрал пиджак.

— Мне бы не хотелось разговаривать о сыне с журналисткой, — как-то совсем холодно произнёс он, даже с нотой агрессии, будто защищался. В этом было что-то глубоко личное, не зря он подчеркнул мою профессию.

— Я спросила не как журналистка, Зиг, — произнесла я как можно мягче, мне очень хотелось ещё поговорить с ним. — Ты, наверное, скучаешь по нему, да? Я по брату скучаю. Мы редко общаемся, в колонии на Альфу очень дорого звонить.

Зиг открыл было рот, чтобы что-то ответить. Потом отвернулся к выходу и, лишь почти выйдя из каюты, бросил мне:

— Мой жизненный опыт подсказывает, что журналисты редко ведут себя по-человечески. Лишь бы грязное бельё полоскать на потеху публике, — он снова посмотрел на меня, и я увидела, что в его глазах плескалась какая-то застарелая боль.

— Ты уже сталкивался с таким, да? — крикнула я в удаляющуюся спину Зига свою догадку, желая привлечь внимание. Он остановился, но не повернулся, и тогда я продолжила: — Поэтому не любишь журналистов?

Он повернулся так резко, что я ощутила дрожь по спине. Взгляд у него был злой, но злость эта полыхала где-то глубоко внутри. А так он казался спокойным. Хладнокровно спокойным. Сделал шаг ко мне. Заглянул в глаза, и я на пару секунд оцепенела.

— Ты права, я очень. Очень. Не люблю журналистов, — произнёс он. — Обычно люди вашей профессии не чураются ни чем, чтобы получить желаемое. Их не волнует ни репутация, ни жизнь ребёнка, ни страдания родителей.

Я всё ещё не могла произнести ни слова, а Зиг надвигался на меня, как здоровенная волна во время шторма.

— А ты мне сегодня ещё раз доказала, что у журналистов в душе пусто, как в вакууме, — его слова болезненно отзывались в голове.

Надо было сказать ему, что он мне понравился. Наверное, это он хотел услышать больше, чем то, что я подслушала его разговор. Дурацкая догадка мгновенно выпорхнула из потока мыслей. Если быть честной, то зачем я за ним пошла? Может, он мне и понравился, но пошла я за информацией. Так что я и не соврала. Но почему-то это не облегчило тяжесть на моих плечах…

— Мне жаль, что ты столкнулся с таким непрофессионализмом… — начала было я, но Зиг издал какой-то гортанный рык. Любые мои слова сейчас распаляли его только сильнее.

Он подошёл уже вплотную, нависнув надо мной грозовой тучей. Того и гляди грянет гром.

— Разве можно назвать непрофессионализмом, когда фотография твоего раненого ребёнка занимает первую полосу десятков онлайн-изданий? Тот, кто пробрался в больницу и сделал снимок, просто тварь, — сурово сказал он, глядя на меня сверху вниз. Буря в глазах его чуть утихла, уступив место давнишней обиде.

А у меня от его слов вдоль позвоночника поползли мелкие мурашки, точно колонна муравьёв. Казалось, я чувствовала прикосновения маленьких лапок насекомых. Меня передёрнуло. В памяти вспыхнули образы бинтов, резкие запахи лекарств и обеззараживающих средств. Стерильно-белые простыни и щупленькое тельце на огромной койке, к которой тянулись трубки. Я будто бы снова услышала монотонный писк приборов и увидела мигающие огоньки на панели машины, поддерживающей жизнь в детском организме.

Тот, кто пробрался в больницу и сделал фото изуродованного после аварии ребёнка, действительно тварь. И тварь эта — я. Теперь стало понятно, почему лицо Зига казалось мне знакомым.

— С тобой всё в порядке? — спросил он, видимо, заметив, как я побледнела. — Извини. Не стоило поднимать эту тему.

Он сделал пару шагов назад.

— В порядке, — механически ответила я и тоже попятилась в каюту, увеличивая расстояние между нами. Хотелось спрятаться от Зига. Будто он сейчас всё поймёт и непременно пожелает мне сгореть на одной из звёзд системы Алголь.

— Так. Ты из каюты не выходишь до окончания визита сенатора. Еду тебе будут приносить работники станции, — Зиг протянул мне маленькое квадратное устройство. — Это для экстренной связи. Если вдруг что…

— Поняла. Как скажешь… — покорно сказала я, испытывая мучительный приступ вины. Сделать, как он просит, будто бы меньшее, что я могу для него.

— Если захочешь пожаловаться сенатору на допрос, то я дам тебе связь с ним, — произнёс Зиг. — И… Спасибо, что спасла мне жизнь. Вероятно, что это так. Будем разбираться.

Спасла жизнь… Ох, знал бы он, кого благодарит. Я попыталась выдавить улыбку и тут же юркнула в каюту, прячась от проницательных тёмных глаз Зига за дверью.

Зиг

Я отошёл из каюты, сжимая в руках свой пиджак, который всё ещё пах сладковатыми духами Фиби. А я начал думать, что, может, зря на неё наехал. Ей и