Лучшее лекарство от любви - Трейси Броган

А если я доведу нашу милейшую Делль до слез, моя жизнь в этой клинике превратится в ад. Я шагнула вперед и положила руку ей на плечо, а она часто-часто заморгала.

— Я понимаю, у вас были самые лучшие намерения, и я не хотела задеть ваши чувства, но я никогда не стану встречаться с одним из своих пациентов.

Она вытащила платочек из рукава белой блузки и судорожно промокнула нос.

— Простите, доктор Роудс. Я не хотела лезть в вашу личную жизнь. В вашу несуществующую личную жизнь, точнее. Просто мы с моим Рональдом так счастливы. В августе будет девятнадцать лет, как мы женаты, и с каждым годом наш брак становится лучше и лучше. Нет ничего прекраснее чувства, что твой родной и единственный мужчина — рядом. Я просто хотела, чтобы и вы испытали это особое блаженство.

Ах да.

Особое блаженство.

Я подслушала сегодня утром, как Делль пересказывала Габи очередной домашний эпизод особого блаженства. Помнится, в рассказе фигурировало устройство под названием «ваджазлер».

Я похлопала ее по плечу:

— Спасибо, Делль. Так мило, что вы обо мне беспокоитесь, но, право, не стоит. Я вполне счастлива. Даже несмотря на отсутствие мужчин в моей жизни.

Она взглянула на меня поверх очков повлажневшими от набежавших слез глазами и, наклонившись ко мне, горячо выдохнула на ухо:

— Понимаю. Если вы предпочитаете леди, а не джентльменов, я ничего не имею против. Лишь бы вам это доставляло удовольствие.

Я очень старалась не расхохотаться, но все же не удержалась. Как бы я ни пыталась позиционировать себя на работе в качестве человека, обладающего определенным авторитетом, все продолжали по-матерински меня опекать, точно курицы-наседки. Поэтому определить, где заканчивается их забота и начинается банальное любопытство, было очень сложно. Хотя сейчас я поверила, что Делль просто искренне желает мне счастья. И это меня даже растрогало.

— Делль, я не лесбиянка. Но спасибо за беспокойство. — Я развернула ее за плечи и нежно подтолкнула к выходу: — А теперь извините, мне надо принять пациента.

— Губы накрасьте, — сказала она, не оборачиваясь.

Я поймала свое отражение в зеркальце, прикрепленном на магнит к шкафчику для документов. Черт. Она права. Мне нужна помада. Я быстро подкрасилась и прошла в смотровую номер семь, выдернув из держателя рядом с кабинетом тонкую бумажную папку.

Я постучала в дверь костяшками пальцев и вошла. Там, на покрытом бумажной простынкой смотровом столе, сидел, болтая длинными ногами, мой преступник.

Точнее, не мой преступник. А просто преступник.

Тайлер Конелли был в голубых джинсах и футболке цвета морской волны, отчего его глаза будто светились изнутри неоново-голубым светом.

Увидев его, я встала как вкопанная, запнулась и чуть не упала. Не потому, что меня поразила совершенная симметрия его черт, — я просто не ожидала его увидеть. В общем, мой выход был далек от совершенства.

— О, здравствуйте.

Мне показалось, он слегка покраснел, но из-за загара было трудно сказать наверняка. Он встал и неуверенно улыбнулся, словно боялся, как я отреагирую на его появление.

— Здравствуйте. — Голос по-прежнему был хрипловатым, мурлыкающим. К тому же Тайлер коротко постригся и из-за этого стал выглядеть старше. Не старше меня. А старше, чем выглядел прежде.

Я взглянула на тоненькую папку, в которой лежала всего пара листков. Медкарта из отделения скорой помощи до нас явно не дошла. Но по крайней мере надпись на папке подтверждала, что передо мной действительно Тайлер Конелли.

Как будто я могла забыть.

Я слегка вздохнула и протянула ему руку.

— Мистер Конелли, верно?

— Да. Тайлер.

Его ладонь была теплой, и он задержал мою руку в своей чуть дольше положенного. Возможно, он заметил свежий слой помады у меня на губах.

Я забрала у него руку и заглянула в карту:

— Тайлер. Да. Конечно. Здесь написано, вам нужно удалить швы. Могу я предположить, что речь идет о тех швах, которые я наложила вам в отделении скорой помощи?

— Да, — и на этот раз он действительно покраснел.

— Отлично. Это не займет много времени. Садитесь, пожалуйста.

Я жестом указала на стол и услышала, как зашуршала бумажная простынка, когда он сел обратно. Обернулась, чтобы взять одноразовый набор для удаления швов со стойки у себя за спиной. Вскрыла его, вытянула из диспенсера на стене пару латексных перчаток.

— Надеюсь, вам не пришлось долго ждать. Администратор могла отправить к вам хирургическую медсестру для удаления швов.

— Я знаю. Она мне сказала. Но я хотел дождаться вас.

Перчатка выскользнула и больно щелкнула меня по запястью.

— Медсестра обладает достаточной квалификацией, чтобы просто удалить швы.

— Уверен, что так и есть, но я хотел увидеть вас. — Я услышала, что он снова встал.

Теперь я щелкнула перчаткой по другой кисти. Небольшая самоназначенная отвлекающая терапия, чтобы напомнить себе — привлекательные мужчины, особенно красавчики с подтвержденным криминальным прошлым, должны в той или иной степени ассоциироваться с болью. Я это знала, даже исходя из своего ограниченного опыта. Обернувшись, чтобы посмотреть на него, я впервые заметила, какой он высокий. Шесть футов два дюйма, не меньше.

— Увидеть меня? Зачем?

Он прислонился к смотровому столу, зацепил большие пальцы за карманы джинсов, опустил голову и посмотрел исподлобья.

У моей подруги есть большой неуклюжий пес, и вот он точно так же на нее смотрит, когда пытается незаметно залезть на диван. Как будто можно не заметить лабрадора весом в сто шестьдесят фунтов, когда он норовит забраться к тебе на коленочки.

— Я хотел объяснить, что тогда произошло, — сказал Тайлер.

И я хотела услышать его объяснения, просто в силу своего природного любопытства, но не могла позволить этому пациенту втереться ко мне в доверие. И по этой причине решила держаться во время приема в рамках профессиональной этики.

— Вы не должны мне ничего объяснять. Моя работа — заботиться о пациентах вне зависимости от того, нарушают они закон или нет.

Он вынул руку из кармана и потер шею.

— Да, эта политика мне известна, но могу я доверить вам тайну? Конфиденциально, как пациент доктору? — спросил он.

Я скрестила руки на груди и выпрямила спину, чтобы подчеркнуть силу своей личности и моральную стойкость.

— Если она связана с какими-то преступными действиями, я должна буду сообщить властям.

— Нет… не совсем.

Плечи его поднялись и опустились от глубокого вздоха, а потом он смело взглянул мне в лицо:

— Я не угонял тот водный мотоцикл.

Не знаю, что я ожидала от него услышать, но все равно удивилась. И смутилась.

— Тогда,