Демон в подарок - Евгения Оул

— У тебя рука снова дрожит, — негромко сказал Зефирос.

Я даже не заметила, как он оказался рядом. Его тень легла на страницу, пальцы легко коснулись моих — всего лишь поправил угол книги, чтобы было удобнее, но у меня от этого внутри кольнуло.

— Всё в порядке, — выдохнула я ровнее, чем чувствовала.

Он чуть наклонился, и я ощутила, как жар его тела мягко разлился вокруг. Не обжигающий — скорее такой, что хотелось тянуться ближе, как к камину в промозглый вечер.

— Когда силу ведёшь, — произнёс он спокойно, словно речь шла о чём-то простом, вроде приготовления чая, — пальцы должны быть уверенными. Не суетись. Не дергайся. Иначе поток расползается.

Он обошёл меня и, не спросив, взял мои ладони в свои. Я вздрогнула, но не отстранилась. Его пальцы сжали мои чуть сильнее, направляя. Кажется, мы это уже проходили.

— Сожми, как кулак, — голос прозвучал прямо у уха, низкий и тягучий. — Держи внутри, не отпускай раньше времени.

Да-да, он точно повторял свои же слова. Но в этот раз мне не было так страшно, как впервые. Да и то, что он рядом — придавало уверенности.

Его дыхание скользнуло по шее, и от этого по коже пробежали мурашки, как искры. Я заставила себя сосредоточиться — на символах, на линии, что надо было провести, на чём угодно, только не на нём.

Но казалось, что сила откликалась не на книгу, а на него. Будто он уже вплетён в каждый мой вдох.

* * *

Линии на странице на миг дрогнули, выровнялись — и я ощутила, что поток действительно слушается. Не сразу, не идеально, но… получилось.

— Лучше, — коротко сказал он, и в голосе прозвучало то редкое, настоящее одобрение, от которого сердце предательски ухнуло.

Я не стала смотреть ему в глаза. Потому что знала: стоит это сделать — и увижу там не только демонскую сосредоточенность, но и то тепло, которое он кажется даже и не прячет. А я… не была уверена, что смогу сохранить собственную маску.

И мы, не сговариваясь, решили продолжить.

Его ладони крепко держали мои, направляя, и казалось, что он управляет не только потоком, но и мной. Я попыталась глубже вдохнуть, но вместо воздуха втянула его запах: тёплый, сладковатый, с пряной горчинкой, от которой хотелось выдохнуть дрожью.

— Так, — его голос скользнул вдоль позвоночника, как шёлковая лента. — Ещё чуть-чуть. Сожми сильнее… Да. Теперь медленно отпусти.

Я сделала, как он сказал, и линии на странице сложились в аккуратный рисунок. Сердце дернулось — получилось! Но радость быстро смыла новая волна жара: он не убрал рук.

Его пальцы оставались на моих, тепло пульсировало в каждой точке касания. А потом я ощутила, как прядь моих волос задела его щёку. Зефирос чуть склонил голову — и лёгким движением убрал её за ухо.

Мир будто вспыхнул.

Я слышала, как бьётся его сердце. Чувствовала дыхание на своей коже. Его губы оказались так близко, что достаточно было бы одного, самого глупого поворота головы — и между нами не осталось бы никакого «потом».

Я не двигалась. Ни он, ни я. Лишь сила дрожала в воздухе, электричеством натягивая каждую жилку.

— Видишь? — хрипло прошептал он у самого уха. — Ты справилась.

Я кивнула, не доверяя голосу. Потому что слова наверняка сорвались бы на предательский стон.

Я вжалась спиной в кресло, будто хотела раствориться в его тени, и стиснула зубы, чтобы не сорвалось что-то ненужное. Он отстранился медленно, растягивая каждое мгновение, и я ещё долго ощущала тепло его рук на коже, хотя он уже снова сидел в своём кресле, перелистывая страницы так, будто ничего не произошло.

Я выдохнула слишком шумно, будто после долгого бега, и заставила себя сосредоточиться на книге. Только строки снова предательски расползались, словно не желали складываться в смысл. Я моргнула, нахмурилась — и всё равно не могла различить, что написано: «печать внутреннего круга» или «поцелуй внутреннего круга».

Святые пирожки… мозг, ну почему именно такие ассоциации?

Я резко мотнула головой, словно могла вытряхнуть ненужные мысли, и уставилась на страницы. Символы стояли передо мной, но внимание снова и снова спотыкалось — не о текст, а о тишину между нами.

Капли били по стеклу всё сильнее, гром перекатывался где-то вдали, а в комнате будто не осталось воздуха. В библиотеке было слышно только потрескивание дров да шелест страниц, и всё же в этом спокойствии пряталась вязкая, тянущаяся нить напряжения, от которой хотелось то сбежать, то потянуться ближе.

Я уставилась в книгу, но буквы тянулись в стороны, будто не чернила, а расползающиеся тени. В груди же всё равно гудело — низко, натянуто, будто кто-то провёл смычком по струне внутри меня.

Я пыталась вчитаться в схему на полях, но линии упрямо извивались, складываясь в то ли круг, то ли капкан. И всё равно я видела не их. Я чувствовала — как будто рядом, в соседнем кресле, не демон сидит, а вулкан под человеческой оболочкой: сдержанный, неподвижный… и в любой момент готовый разорваться потоком лавы.

Я украдкой взглянула — и едва не зажмурилась. Он читал. Просто читал. Но пальцы, лениво скользящие по краю страницы, почему-то отзывались в моей коже мурашками, как если бы они коснулись не бумаги, а меня. И мне казалось, что даже запах в комнате меняется, когда он рядом: пряный, тёплый, густой, словно корица, брошенная в вино.

И это было страшнее всего. Потому что я поймала себя на мысли — мне не хотелось, чтобы он уходил. Мне не хватало воздуха, но при этом хотелось вдыхать глубже.

Я резко перевела взгляд в книгу, упираясь в неё, как в щит. Но строки, эти проклятые символы, снова скользили перед глазами. Может, я заболела, вот и чудятся то змейки, то паучки? Или создатель этого мира решил ломать мозги всем, кто захочет изучать магию? Почему нельзя было сделать всё попроще, а?

— Поцелуй внутреннего круга… — выдохнула я шёпотом, и в тот же миг ужаснулась, что прочла вслух. Да, это словосочетание застряло теперь в моей голове.

Зефирос медленно поднял взгляд от своей книги. Рубиновые глаза вспыхнули, как угли под порывом ветра.

Я судорожно сглотнула.

— Я имела в виду печать! Пе-чать внутреннего круга! — затараторила я, чувствуя, как жар поднимается к щекам.

* * *

Он не улыбнулся. Только смотрел.