Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

«Там», — показал я рукой, и отправил образ кабана Ухоо.

Тот ухнул удовлетворённо и, выбравшись из оврага, весьма резво пошёл по глубокому снегу в сторòну кабана. Я телепортировался следом, а затем обогнал Ухоо, быстрыми скачками приближаясь к кабану. Кабан как будто ждал. Так и отирался у сосны. Ковырял ствол дерева здоровенными, сантиметров 20, не меньше, клыками, чего-то вынюхивал.

Через некоторое время Ухоо догнал меня и, держа окорок на плече, остановился тяжело дыша. Эк, а разит-то от него изрядно!

«Я там буду», — показал я ему, — «Ухоо погонит зверя на меня. Я убью. Ухоо сыт»

«Опасно», — протелепатировал мне в ответ обезьян, — «Ухоо таких не ловит. Большой»

«Нас двое», — успокоил я его.

«Самка-самец сильный», — пришёл уважительный ответ от Ухоо.

Само собой — только и осталось вздохнуть мне.

По широкой дуге, стараясь не скрипеть снегом, я скачками телепортации обошёл кабана, встал напротив Ухоо и шумно выдохнул, давая знак.

Кабан услышал, метнулся на одном месте вправо-влево и застыл, чутко вслушиваясь в морозный воздух ночного леса.

Ухоо завозился, заскрипел уминаемым снегом, хлопнул в огромные ладони. Затем до меня донёсся телепатический посыл страха — Ухоо пугал кабана.

— Во-о-о! — разнёсся по ночному лесу громкий вой.

Кабан прянул ушами, утробно хрюкнул и вдруг, задрав хвост, резко рванул в мою сторòну, как торпеда вспахивая глубокий снег. Я зажёг щит и меч, наклонился, поставив левую ногу спереди, а правой нащупывая упор в снегу и приготовился встретить живой таран.

Ухоо гнал зверя, периодически подгоняя его транслируемым страхом. Обезумевший кабан, высигивая из сугробов, мчался на меня, а я ждал удара. А может зря… грызла мыслишка, снесёт и не заметит. С обезьяном на охоту пошёл, самка-самец, бля. Кабан приближался и я наклонился ниже к земле, готовясь встретить его. Удар…, щит, чуть дрогнув от мощного толчка, полыхнул синим светом, принимая на себя энергию удара и рассеивая её в сторòны. Ожидание не оправдалось. Энергия удара почти полностью поглотилась щитом. Кабан, налетевший на щит, остановился и оглушённо потряхивал головой. Сейчас очнётся и рванёт в сторòну, только его и видели… отведя щит в сторòну я, что есть силы махнул мечом. Сияющий голубоватый луч, не встретив сопротивления, сверкнул, разваливая мощную шею зверя и отделяя клинообразную голову от тела. Полувзвизг-полухрип вырвался из кабана и он завалился на бок отчаянно дёргая ногами. Дымящаяся кровь выплёскивалась на снег и булькала в хрипящей трахее. Последние слабеющие рывки ног и зверь затих. Радостный Ухоо, волоча за собой дарёный окорок и проваливаясь в снег по пояс, по следу кабана пробрался ко мне.

«Самка-самец сильный. Мяса много», — транслировал он мне, — «Ешь!», — указал он на меня пальцем. Я отрицательно покачал головой:

— «Тебе»

Ухоо наклонился к обрубку шеи кабана и пока кровь ещё не остыла, начал глотать её, облизывая губы и причмокивая от удовольствия.

* * *

Ши давно одна. Ушла от матери. Отец перестал быть — оступился на каменной осыпи и упал в пропасть. Жизнь в горах опасна. Ши с матерью жили вместе. В горах много пещер, есть где жить. Потом мать нашёл могучий самец и они стали жить с ним. А Ши ушла. Нет, самец не гнал её. Просто так надо. Взрослая самка живёт одна. Как выросла, так и одна. Будет и у неё самец.

Было лето, настала осень, пошли дожди. Ши не голодала. Нет. Мать хорошо её научила. Она ела ягоды. Искала грибы. Ловила птиц. Выкапывала корешки. Пару раз попался и заяц. Еды хватало. Выпал снег. Ловить добычу стало сложнее. Но Ши знала, что тетерева часто ночуют под снегом. Знала как их взять. Волки не тревожили могучую обезьяну (или уже человека?) Ши умела их отгонять. Они её боялись. Иногда ей приходилось отбирать у них добычу — это лес. Зима шла.

Но вот с ней что-то случилось. Чёрные соски на крупной, торчавшей вперёд груди, почему-то набухли и стали очень чувствительными. Живот иногда вздувался и становился твёрдым, а потом опять был нормальным. Малые губы влагалища набухли и между них теперь всегда было мокро. Клитор резко увеличился, торчал вперёд и часто мешал спать — Ши иногда задевала его во сне. А утро не обходилось без того, чтобы не тереть его, отчего Ши тряслась и подвывала от резкого как острый сук, удовольствия. Обострился нюх. Ши теперь чувствовала запахи за много-много шагов. Так раньше не было. А ещё она мочилась. Понемногу. Часто. Везде. Какая-то сила гнала её кругами дальше и дальше от облюбованной пещеры. И везде она мочилась. Моча приобрела резкий запах и сменила цвет. Ши видела… Самец… Ей нужен самец. Большой. Сильный. Добрый. Он будет добрый. Других не бывает. Самцы и самки обладающие телепатией и умеющие отводить глаза не бывают другими. Отец был такой. Приносил ей ягоды, и пока она ела, гладил по лицу, перебирал волосы. Она тоже перебирала ему шерсть на спине. Он любил Ши. Ши любила его. Когда он упал вниз, она долго его ждала. А он не шёл… Ох-х… Ей нужен самец… Где же он… самец этот?

* * *

Пока Ухоо наслаждался свежей кровью зверя, я снова провалился в медитацию, обыскивая лес и пытаясь продвинуться в направлении, которое мне указал Ухоо. На юг. Дальше. Дальше… Никого и ничего. Спящий под огромными завалами снега лес, животные… хм… разные… Лес… лес…, только лес. Не знаю, сколько в километрах. Но по времени много. Я зашатался… Ухоо, понимая чем я занят, прислонился своей волосатой спиной к моей спине. Сразу стало легче. Я рывком продвинулся дальше, и где-то на самой грани сознания почувствовал горы. Это, наверное, то место, куда пробирается Ухоо…

Зверей тут поменьше и они мельче (я увидел силуэты), но… В этих горах есть самки того же вида, что и Ухоо. Крупный человеческий силуэт промелькнул подо мной, как бы летевшим на квадрокоптере, только с очень большой скоростью. Стоп. Возврат. Уже нормальное зрение показало мне здоровенную длинноволосую двуногую обезьяну. Самка! Она не торопясь шла по ночному лесу, плавно шагая и также плавно двигая руками. Крупная подтянутая грудь с напрягшимися сосками колыхалась в такт шагам. Судя по всему, почувствовала моё к ней внимание. Подняла лицо вверх. Развитые надбровные дуги. Резко скошенный подбородок. Приплюснутый нос. Карие глаза пытались что-то увидеть в пустом небе. Выдохнула — изо рта вырвался пар. Затем присела, широко расставив ноги, и, глядя себе в промежность, шумно помочилась