Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

— Ну и пусть! Пусть я извращенец! Зато я вас люблю…, - последние слова Эльфи прошептал едва слышно.

Та-а-к… Я выдохнул, острая жалость резанула по сердцу, молча развёл руки пошире в сторòны и прошептал:

— Иди ко мне…

Эльфи бросился в мои объятия, прижал мою голову к своей груди и уткнулся носом в моё темя.

Ну вот что с ним делать?..

Подсознание, молчать! Счастье обожания, транслируемое омегой затопило меня.

— Так, Эльфи, пообнимались и хватит…, - попросил я, уткнувшись носом в грудь омеги, тот сжал меня крепче, — отпусти…

Через какое-то время Эльфи, наконец, оторвался от меня и я смог разобрать золотой лом, доставшийся мне от Орсельна. Тут были цепочки, браслеты, большей частью гнутые, перстни, броши, заколки для волос, оправы для драгоценных камней с отогнутыми лапками — камни были собраны отдельно в замшевый мешочек. В общем лом, он и есть лом. Но лом золотой.

Маленькая вазочка тёмного синего стекла, купленная сегодня по случаю, была извлечена на свет божий. Пара кованых железных гвоздей разместились рядом. Очки, мне нужны очки.

Усевшись на табурет поудобнее, я, примостив на стол толстую сосновую доску, начал в небольшом, с ладонь, телекинетическом кубе с помощью пирокинеза плавить стекло. Очки будем делать в форме «капельки-авиаторы». Стекло нехотя текло и мне пришлось приложить много усилий, чтобы избавиться от пузырьков и неоднородных включений. Температура стекломассы росла и когда жидкое стекло стало легко растекаться вокруг шарика пирокинеза, пузырьки, наконец-то, пропали. Вытянув синюю линзу по необходимой форме и чуть выгнув её наружу, я стал постепенно охлаждать заготовку. Толщина оказалась около 4–5 миллиметров и линзы были достаточно увесистыми, но только так удалось сохранить достаточную затемнённость. Стекляшки были отправлены остывать на загнетку печи, а я принялся за гвозди. Раскалив их добела, начал гнуть и вытягивать оправу. Окалина сыпалась как снег и тонкие раскалённые проволочки очень быстро расползались чёрными окислами. Дом провонял горелым металлом и Эльфи начал морщиться, но Веник пока ещё безмятежно спал. Дело пошло только тогда, когда я догадался удалить из телекинетического куба воздух. Сжал сторòны куба почти в точку и затем, резко расширил. Да, вакуум не абсолютный, но тем малым количеством воздуха, которое там осталось можно пренебречь. Раскалённое добела железо гвоздей тянулось так как мне нужно и спаивалось простым прижатием кончиков друг к другу. Дужки ходили на заклёпках — миниатюрные болтики были не для моих рук. Оправа была изготовлена, вынута из плавильного телекинетического куба и отправлена остывать на шесток. У нас с Эльфи на кухне был где-то уксус. И неглубокая глиняная чашечка вместила все наши запасы — мне была нужна кислота для травления. Как говорится, на безрыбье и жопа — соловей, пойдёт и уксусная. С золотом было проще — оно плавилось гораздо легче и протравленная железная оправа снова была помещена в вакуумный плавильный куб, но теперь уже с шариком расплавленного до состояния воды золота. Водя им по железке я добился того, что вся оправа залудилась драгоценным металлом и приобрела изысканный вид. Теперь осталось только стекляшки протиснуть в оправу и дело в шляпе. Стекло остыло и линзы категорически не желали помещаться в оправу. Дело в итоге кончилось тем, что одна из них лопнула и порезала мне палец. Да и чёрт с ним со всем! Я разозлился и решил пока отложить это дело.

— Эльфи! — скомандовал я омеге, — мыться пойдём! Уже поздно. Собирайся!

На всё согласный, лишь бы со мной, он захлопотал, собирая вещи и мы, одевшись, вышли в морозную ночь.

Моральных сил возиться с омегой в бассейне у меня не было и я расслабленно наблюдал как Эльфи тормошит меня, натирая мочалкой. Особенно долго он возился с моими ягодицами и промежностью. Да и пусть, нравится смотреть на искалеченное тело — его дело. А Эльфи сегодня был особенно нежен, и при каждой возможности надолго приникал ко мне своим худосочным тельцем. Нет, ничего такого, мне вообще-то и раньше толстые женщины не нравились, а Эльфи не отличался жировыми накоплениями на теле, хоть в последнее время я и старался его немного откормить. Просто… тельце у него пропорциональное… мне нравится…

Блядь! Ну вот, Саня, и всё! Дальше что?! Пойдёшь искать хуи потолще? Альфы в этом мире весьма отличаются пропорциями этих органов… В тюрьме, помнится, тебя регулярно ебли…

Дёрнувшись от пришедших мыслей, я прихватил возящегося вокруг меня Эльфи и сидя у стенки ванны, положил его поперёк груди, пристроив его голову себе на сгиб локтя:

— Подожди… полежи немного…

Эльфи затих в моих руках, а я лежал в тёплой воде и размышлял о том, что делает со мной этот мир…

Эльфи шевельнулся и я чуть придержал его, не желая выпускать из рук.

Слёз нет, глаз не закрыть, а так иногда хочется…

* * *

Отмытые до скрипа мы прошли в дом и улеглись спать. Вернее спать улёгся Эльфи, а я, понаблюдав за спящим Веником и приготовив, всё, что может понадобиться для его ночного кормления, неожиданно для себя провалился в сон.

Проснулся я от того, что Машка топталась на моей груди, пытаясь разбудить.

— Всё-всё, Маша, я проснулся, всё…, - я снял немного подросшего котёнка с груди и положил его рядом со спящим Эльфи.

Только я пошевелился, как Веник закряхтел.

Быстренько встал, распеленал, телекинезом успел перехватить и кал и мочу ребёнка. Протёр промежность и поднёс подогретый шарик молока к губам младенца. Полусонный Веник, не открывая глазёнок, поел и тут же заснул. А вот воспрявшая ото сна Машка спать не желала. Требовательный вопль известил меня о её желании посетить места раздумья — пришлось открывать дверь и выпускать её на веранду. Ну, а раз уж открыл дверь, то и дров надо принести — в доме стало прохладно, холода за сорок не спадали, так, что в особенно глухие ночи даже слышался треск стволов деревьев, разрываемых морозом.

Печка была затоплена, а я, прилёг на топчан рядом с крепко спавшим Эльфи. Положил руку на его тёплую головку и погладил по мягким густым волосам. Спит…

Хороший повод заняться с ним сексом. Виртуальным, естественно.

Я поднялся и сел поудобнее. Руки положил омеге на голову…

Эльфи снился сон. Приморский городок. Дома ярких цветов с крышами, покрытыми рыжей, выгоревшей на южном солнце, черепицей. На первых этажах почти каждого из них кафе, магазинчики. Контрастные тени. Город протянулся вдоль побережья разомкнутым полукругом, непосредственно по дуге обзора, так, что были видны и