Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

— Оме, вы…, - прошептал Сиджи, глядя на меня снизу вверх.

— Да, да я пришёл, — протянул я руку и погладил густые темно-бордовые волосы, — А ну-ка, рассказывайте мне, как у вас тут дела?

— Оме, нам хорошо, дедушки о нас заботятся… Вот только… наш господин… он оставил нас, — пролепетал Ют, глядя глазами, казавшимися огромными на исхудавшем личике, — Может быть вы, оме, сможете?..

— Что смогу, маленький? — спросил я.

— Быть… господином?.. — запнулся Сиджи с надеждой глядя на меня.

А! Так это они вдвоём придумали? Не ожидал, вот честно, не ожидал. Думал с этим покончено, а оно вон как! Видимо, ещё придётся поработать. А пока… Отвлеку чем нибудь. Я огляделся вокруг. А здесь, и правда, уютно.

И действительно, не смотря на недавно завернувшие сильные холода, в доме было тепло, окна затянутые морозными узорами, искрились на солнце и комната детишек была наполнена солнцем. С кухни тянуло аппетитными запахами хорошей еды. Дорожки от калитки были заботливо расчищены. Только не было в доме ни Хени, ни Дибо… и Господин Ди не сидел на жарко пылающем камине…

Я присел к кровати и обнял подсунувшихся ко мне омежек, передавая им своё тепло. Молчи, подсознание, молчи, сука!

— Оме, оме, а скажите, а вы ещё так можете? — нетерпеливо спросил Сиджи, осторожно подталкиваемый в бок Ютом.

— А что ты, маленький, имеешь в виду? — ласково ответил я, по-прежнему сглатывая комок в горле — очень тяжело видеть искалеченных детишек.

— Ну, вот, оме, вы нас в прошлый раз в туалет носили…, - Ют замер после заданного вопроса, глядя на меня широко открытыми глазёнками, в глубине которых плескался страх — а вдруг я рассержусь? — а руками не держали?

Я погладил светлые волосёнки Юта — ф-фух, загнал я его голову через центр ладони малую толику Силы, щедро сдобренную лаской.

— А это знаешь почему? — заговорщицки прошептал я, низко наклонившись в омежкам, пахнуло свежестью, чистым детским телом и молочком (дети!).

— Почему?.. — едва слышно выдохнул Сиджи, раскрыв глаза так, что казалось бы, шире и нельзя.

— Потому что я…, - переместив руку на его голову, я проделал тоже самое, и теперь держал паузу, глядя на растащившихся под моей нехитрой лаской детишек, — потому что я вол-шеб-ник… Но про это никому… Договорились?

Оба омежки, не отрывая от меня взгляда любопытных глаз, синхрòнно кивнули.

Перешёл на энергетическое зрение, разглядывая изуродованные тельца. Та-ак, а Сиджи-то у нас… как будто на что-то годится! Да и Ют, вроде как, тоже…

— А хотите полетать? Только тихо. Не надо пугать дедушек. Они старенькие, — вдруг предложил я омежкам.

Дети замолчали. Сиджи повернул головку к Юту и кивнул ему, молча спрашивая совета.

Да согласны они, согласны. Кто же откажется?

И не дождавшись ответа, я откинул одеяло в сторòну и подхватив телекинезом оба почти невесомых тельца (кости да кожа!) закружил малышей в воздухе по комнате, развевая мягкие фланелевые сорочки на обоих.

Сиджи тихо пискнул от восторга (я контролировал их эмоциональное состояние), а Ют, что есть силы вцепился ручками-спичками в его тело и уткнулся в грудь Сиджи крепко зажмурив глаза — ему было страшно.

Плавно поднимая детей высоко к потолку и затем опуская их вниз, так, что дух захватывало, я добился того, что восторг охватил их и тела и головки были залиты яркой синевой. Сиджи и Ют задохнулись и я, видя, что на первый раз хватит, осторожно опустил их на кровать в тёплую вмятинку матраса. Прикрыл одеялом.

— Еще, а ещё можно? — едва слышно шептал Сиджи.

— Обязательно, маленький, обязательно, — наклонившись, я поцеловал мягкую макушку, — а сейчас я вам расскажу одну историю… Ложитесь поудобнее.

Омежки завозились под одеялом и на меня уставились две пары любопытных глаз.

— Далеко, далеко, там где восходит Элла, в месте, где кончается земля, а может быть она там только начинается, кто знает? За лесами, за высокими горами есть жаркая-жаркая пустыня. Тамошние жители называют её «Дахна». На их языке это «багряная». Жители той местности говорят на другом языке, не так как у нас. Они считают, что в пустыне обитают лишь злые духи и смертельно опасные чудовища. Те из жителей, кто уверяют, что побывали в этой пустыне, рассказывают о ней вещи странные и невероятные. Рассказывают также, что в этой пустыне есть Город теней… Попасть в него может не всякий, ибо превращается Город теней в Тень города. Но тот, кто попадёт в него увидит необычайное… Миражи туманят разум неосторожного путешественника, посмевшего забрести в Дахну. Горячий ветер гоняет красный песок с бархана на бархан и только любопытные ящерицы и змеи переползают между добела выжженными яростными лучами Эллы костями несчастливцев. За этой пустыней есть город. Называется он Багдад…

Я откинулся на стуле, прикрыл глаза, вспоминая и вместе с детьми погружаясь в чудеса.

— И вот однажды в этот город на верблюде с жестяным колокольчиком, поздним, уже совсем тёмным вечером, почти ночью, въехал человек. Стражники на воротах ничего не увидели и не услышали — он ловко отвёл им глаза. Ночной сторож, старый Саид, всю ночь ходивший по городу с колотушкой и повторявший скрипучим голосом: «Спите, жители Багдада — всё спокойно», вздрогнул, когда человек, вошедший в город, приставил к его пояснице два пальца и зловеще прошептал: «Не оборачивайся». Саид, молча постоял, и продолжил свой путь, ударяя в колотушку и скрипя, как и все эти сорок лет, из ночи в ночь: «Спите, жители Багдада — всё спокойно». А человек, до самых глаз закутанный в чёрный балахон, пробрался по тихим пустынным улицам спящего города в обсерваторию…

— А что это, обсерватория? — спросил Ют. Наваждение сказки схлынуло с Сиджи, зачарованно слушавшего мой рассказ. Он моргнул и разочарованно выдохнул.

— Обсерватория… хм… Это такое место, где наблюдают за звёздами, — задумчиво ответил я.

— Человек в тёмном одеянии прòник в обсерваторию. В её центре стоял шар с небесными армиллярными сферами по которым двигаются звёзды. Он дотрòнулся до сфер, толкнул их и они пришли в движение. Настоящие звёзды, смотревшие с ночного неба на город, моргнули, дрогнули…

— Кадияш, масамат, юу, юу, — начал произносить заклинание человек в черном балахоне, — масамат, мисимат, юу, юу, малвиал, тивиан, юу, юу, тивиан мири! Юу!

Человек воздел руки к ночному небу, усыпанному крупными звёздами и прокричал:

— Имя! Имя! Звезда Сухэйн, скажи мне имя!

Небеса дрогнули, вращение небесных сфер остановилось, подул тёплый лёгкий ветерок.

— Я услышал тебя, Звезда Сухэйн, — человек приложил ладонь к груди и склонил голову…

Сиджи и Ют напряжённо слушали, следя за мной широко распахнутыми