Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Эльфи был проинструктирован соответствующим образом и я отбыл в город. Снова толкотня базара, Ханс сопровождает. Лица, лица, лица. Всматриваюсь, ищу. Для вида пришлось купить кое-каких мелочей. Стоп! Он, не он? Крепкий толстый альфа в хорошей шубе с роскошным меховым воротником и в шапке седого бобра, уже в годах, стоял возле прилавка, брезгливо оттопырив губы и расплачивался, отсчитывая серебро. Два омеги, один совсем молоденький и второй постарше стояли рядом. Молодой ныл:

— Руди, ну Руди, пойдём ещё раз посмотрим те серёжки…, - омега капризно притопнул ножкой, обутой в серый, в цвет меховой шубки, сапожок, и тянул Руди за рукав.

Ага, Руди значит. Ну-ка!

Я сделал вид, что мне что-то нужно в этом же ряду у соседнего прилавка и прошёл мимо. Ханс плёлся за мной. Так, так… Что тут у нас? Ткани? Это хорошо, это нужно. Выпростав руку из меховой рукавицы я ощупывал разложенные на прилавке цветные ткани. Лён… Парча… Бархат…

— Хозяин, покажи-ка мне вот ту штуку, — я указал на самый верх стеллажа с рулонами тканей.

Руди закончил расчёт и, прихватив отрез какой-то на вид плотной и расшитой зверями и травами ткани, отошёл.

Погоди, куда?

Щелчок пальцами и в сторòне, в тканом ряду за спиной Руди и его омег, раздался, как им показалось, громкий хлопок. Услышавшие повернули головы на звук. Ханс, глазевший по сторòнам, выпустил меня из виду, я же, размазавшись в быстром рывке телепортации, прикрытый отводом глаз, невесомо коснулся кожи Руди за ухом и тут же вернулся обратно к прилавку. Хозяин тянулся к рулону ткани, Ханс ничего не заметил, а омеги — спутники Руди, глазели в сторòну несуществующего хлопка, пытаясь что-то разглядеть в толпе народа. Информация, вытянутая из Руди ворвалась в мою голову. Он это! Он, сука! Есть один! Руди шатнулся, схватился за столбик навеса лавки торговца тканями.

— Ох-х…, - выдохнул альфа пытаясь распутать на шее цветной шёлковый шарф, — Элис, Ант, домой…

Постояв ещё немного и оклемавшись от моего воздействия, сопровождаемый нытьём Элиса о серёжках, Руди пошёл по рядам в сторòну выхода.

Так… нам не надо, что бы он ушёл… Ханс застыл, забывшись в иллюзиях, хозяин лавки рядом с ним. Я же быстро неслышно пошёл за Руди, глядя на него энергетическим зрением.

Небольшое воздействие телепортации, почти невидимый глазу надрез, миллиметровый поперечный срез интимы аорты длиной в пару сантиметров шлёпнулся на затоптанный снег в мясном ряду, базарный кабысдох походя слизнул его… Руди, стремительно, до синевы бледнея, схватился за грудь и, рòняя шапку, рухнул на снег. Его омеги захлопотали, заохали, запричитали, ноги Руди, обутые в меховые хорошей коричневой кожи сапоги, дёрнулись два-три раза и затихли. Есть, готов, тварь! Ханс и хозяин лавки отмерли, моргнули и тут же отвлеклись на поднявшийся крик. Через собравшуюся вокруг лежащего Руди толпу проталкивались стражники. Откуда-то принесли носилки. Подняли, понесли. Потерянные и потрясённые случившимся Элис и Ант спешили за носилками. Мертвенно белая рука Руди свесилась с носилок и покачивалась в такт шагам несущих. Один есть! Осталось ещё девять.

— Что, что случилось? — я теребил Ханса, — что там произошло?

— Упал кто-то…, - ответил он, — похоже умер. Вон как суетятся…

— Да ты что? Как же так? Умер? — я, призвав всё своё актёрское мастерство, изображал удивление, — ай-яй-яй.

— Вот, оме, посмотрите, какая ткань, — отвлёк меня продавец от обсуждения внезапной смерти Руди, развернув штуку полотна и потряхивая казовый конец, — ни у кого такой не найдёте.

Эт точно, такую дрянь найти трудно — эмпатией считал я эмоции продавца.

— Вы знаете, нет, что-то не хочется. Желание пропало, — ответил я и мы с Хансом пошли дальше по базару — рыбы ещё купить надо — Эльфи уж больно нравится.

Так, а как теперь остальных вычислить, ведь чем дольше я буду с ними разбираться, тем быстрее они сообразят, что дело нечисто и их кто-то уничтожает, а ещё могут быть последствия для Сиджи и Юта, да и Штайна с Элком наверняка заденут. Уж этого я точно себе не прощу!

Если только… Майнау городишко небольшой. Любители свежатинки наверняка люди при деньгах — они платили Одноглазому за секс с искалеченными омежками, а значит круг подозреваемых сужается, да и место, где их надо искать, тоже.

Закупившись рыбой, мукой, сахаром, свежими яйцами, овощами, я, в сопровождении Ханса, проследовал в кордегардию, а оттуда в дом к Сиджи и Юту. Перекусил, чем послала Великая Сила у гостеприимных и симпатичных мне людей, омежки при этом присутствовали за общим столом, Ют ел сам, а безрукого Сиджи кормил Элк. Затем мы в комнате омежек совместными усилиями проверили чего они достигли в изучении Великой Силы. А вот потом, мне пришлось снова разгребать завалы в их головах — они оба стремительно двигались к поклонению мне как их новому господину. Нет, даже не так — Господину! Меня это не устраивало категорически и потому, усыпив прижавшихся ко мне детей, я принялся корректировать их психику. Менял устоявшиеся и снова крепнущие связи, пытаясь отыскать корни такого ко мне отношения и зарываясь глубже и глубже в их коротенькую память. Дети родились на побережье сурового моря. Вся жизнь их родителей была подчинена только одному — выживанию в суровых условиях и потому им мало доставалось родительской ласки — рыбацкий труд на берегах холодного моря сродни каторжному. Одноглазый холодно и жестоко программировал их на нужное ему, превращая маленьких живых людей в роботов, ломая под себя неокрепшую психику. Я ещё раньше вырвал следы программы из их голов, но теперь они, видя моё отношение к ним, и подсознательно чувствуя тот путь, которым их вёл Одноглазый, начали проходить его самостоятельно и я заменил собой в их головах обожаемого господина, который всегда помнит о них, заботится о них и бескорыстно любит их (ну… так-то обо мне трудно так говорить, но… всё же забочусь, помню — это да). Поэтому Сиджи и Ют теперь меня встречали неизменно с огромной радостью и затаённым чувством детской светлой и чистой любви, стремительно превращающейся в безусловное обожание — эмпатию не обманешь. И они пытались мне отплатить за мою невеликую о них заботу — после сытного обеда Элка, когда мы с ними удалились в их комнату, Сиджи потянувшись ко мне своей тёмно-бордовой головкой (очень редкий в этих краях и красивый цвет волос) прошептал мне:

— Оме, а хотите мы с Ютом поласкаем друг друга, а вы посмотрите? Тем, кто к нам приходил это нравилось…