Двор Ледяных Сердец - Элис Нокс

Я подняла свободную руку, коснулась его груди – там, где под одеждой, скрытый от всех глаз, лежал мой знак. Мой узор. Тонкий, почти невидимый, сотканный из серебряного света и моей магии. Я оставила его там в ту ночь, когда он вернулся. Метка, что говорила: он мой. Так же, как я его.

Никто не видел её. Но она была. И он знал.

Его губы дрогнули в улыбке – личной, интимной, только для меня.

Тишина повисла в зале – глубокая, священная.

Жрец поднял руки.

– Кровь была пролита. Жертва была принесена. Баланс был восстановлен. Перед лицом древних сил, перед дворами фейри, перед светом и тьмой – я объявляю вас связанными. Душа с душой. Сердце с сердцем. Навечно.

Кристалл на посохе взорвался светом.

Из него хлынула магия – серебристая, чёрная, переплетённая. Она обвила наши руки, закружилась вокруг нас, соткала кокон из света и тени.

Метки на моих руках вспыхнули, ожили, потекли по коже – поднялись выше, к плечам, обвили шею тонкими линиями. Я ахнула, но боли не было. Только тепло. Связь, что становилась глубже, сильнее.

Под моей ладонью, на его груди, я почувствовала, как мой узор тоже ожил – засветился, согрелся, пульсировал в такт с его сердцебиением.

Две метки. Два знака. Две половины одного целого.

Кейлан притянул меня к себе, обнял одной рукой за талию.

– Моя королева, – прошептал он.

– Мой король, – прошептала я в ответ.

И он поцеловал меня.

Зал взорвался аплодисментами, криками, топотом ног. Но я не слышала ничего, кроме биения его сердца под ладонью. Не чувствовала ничего, кроме его губ на моих, его рук, что держали меня так, словно он никогда не отпустит.

Магия разлилась по залу волнами – снег закружился под потолком, тени сплелись со светом, температура упала и поднялась одновременно.

Когда мы разорвали поцелуй, жрец провозгласил громко:

– Встречайте – Король Тьмы и Королева Зимы!

Рёв одобрения сотряс стены.

Кейлан взял меня за руку и повёл к тронам. Два трона – чёрный и белый, рядом, на одном уровне. Равные.

Мы сели одновременно.

Я оглядела зал – моё королевство, мой народ, мой мир.

И поняла: я дома.

Это был мой дом. Здесь, рядом с ним, в этом мире магии и чудес.

Кейлан переплёл наши пальцы, поднёс мою руку к губам и поцеловал метки – его чёрное кружево на моей коже.

– Навсегда, – прошептал он.

– Навсегда, – повторила я.

И за окном вспыхнуло северное сияние – зелёное, серебряное, танцующее в ночном небе. Словно сам мир праздновал вместе с нами.

Я была больше не смертной. Я была Королевой Зимы. Женой Короля Тьмы.

И моя история только начиналась.

Конец

Эпилог II

Больница Святого Винсента. Дублин. Три часа ночи.

Я ненавидела больницы.

Запах хлорки, смешанный с чем-то сладковато-гнилостным – то ли антисептик, то ли сама смерть, замаскированная дешёвым освежителем воздуха. Стены цвета застиранной простыни, унылый серый оттенок, словно выбранный специально, чтобы добивать и без того измождённых пациентов. Кто вообще принимал такие решения? Садист с дипломом дизайнера?

И эта тишина. Гнетущая, давящая тишина, которая никогда не бывает полной. Где-то монотонно капает вода. Где-то надрывно гудит вентиляция. Где-то за стеной кто-то стонет – тихо, безнадёжно.

Я лежала в постели, уставившись в потолок, и методично считала трещины в осыпающейся штукатурке.

Сорок три.

Нога пульсировала тупой, ноющей болью, которую обезболивающее лишь приглушило, но не устранило полностью. Сломанная большеберцовая. Гипс от щиколотки до колена, тяжёлый и неудобный. Рёбра тоже напоминали о себе острыми уколами при каждом вдохе – треснутые, но, к счастью, не переломанные. Врачи сказали, что мне повезло.

Не похоже на везение, когда трое ублюдков загоняют тебя в тупик и методично избивают до полусмерти.

Спасибо за внимание, мудаки.

Я сжала кулаки под тонким больничным одеялом, ощущая, как ногти больно впиваются в ладони. Боль помогала не думать. Не вспоминать, как трое держали меня, пока четвёртый наносил удары. Как смеялись, наслаждаясь процессом. Как один из них, склонившись к моему уху, процедил сквозь зубы: «Привет от Коннора. Не суй нос в чужие дела, сучка».

Я взломала не ту базу данных. Наступила на больные мозоли не тех людей.

И получила сломанную ногу в качестве любезного предупреждения.

Неделя в этой богом забытой дыре. Семь бесконечных дней без нормального Wi-Fi, без работы, без денег на счету.

Я стиснула зубы до скрежета.

Когда выйду отсюда – найду Коннора. Взломаю все его счета до последнего. Обнулю баланс. Солью все компрометирующие данные в даркнет. А потом…

Сон не приходил. Обезболивающее превращало мозг в вату, но не выключало сознание. Я ненавидела это состояние – когда тело словно налито свинцом, одеревенелое и непослушное, а мысли мечутся хаотично, как загнанные звери в клетке.

Я повернула голову к двери.

03:42.

Светящиеся цифры электронных часов над дверным проёмом. Ещё долгих четыре часа до завтрака – если этой серой бесформенной субстанцией, которую здесь подают, вообще можно назвать едой.

Я закрыла глаза, попытавшись расслабиться.

Считай овец. Или трещины на потолке. Или…

ГРОХОТ.

Я подскочила так резко, что вскрикнула от пронзившей грудь боли – рёбра взорвались огнём.

– Твою мать! – прошипела я сквозь стиснутые зубы, хватаясь за грудную клетку.

ОР.

Мужской голос – дикий, первобытный, наполненный яростью и… страхом? Да, определённо страхом.

Слова текли, мелодичные и странные, как песнь ветра в кронах деревьев. Гласные протяжные, почти распевные, согласные мягкие, словно журчание горного ручья. Красиво. Пугающе, неестественно красиво.

– Аэлирэн эй'тала! Нисса ар джилиэн!

Я замерла, прислушиваясь.

Что за чёрт…

Голос прозвучал снова – громче, отчаяннее, но по-прежнему с той же завораживающей мелодичностью:

– Вэйла наилааа!

В коридоре взорвалась суета. Крики медсестёр. Торопливый топот ног. Грохот опрокинутого оборудования.

Я схватила металлический костыль, прислонённый к изголовью кровати, взвесила его в руке. Тяжёлый, прочный – вполне сойдёт, чтобы стукнуть по башке, если понадобится.

Я встала, морщась от боли. Гипс был тяжёлым и неудобным, превращал меня в гребаного фламинго, балансирующего на одной ноге.

Прихрамывая и опираясь на костыль, я доковыляла до двери, распахнула её и вышла в залитый неоновым светом коридор.

Хаос.

Медсёстры бежали к отделению реанимации. Врач с диагностическим фонариком и планшетом мчался следом, почти спотыкаясь. Флуоресцентные лампы заливали всё слишком ярким, режущим глаза светом.

– Что за цирк? – пробормотала я, медленно приближаясь к источнику шума.

Голоса неслись из палаты интенсивной терапии:

– Держите