Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы - Наталия Романова

в какую-то глушь заслали, чтобы сидел и не отсвечивал, пока за него хлопочут. Наверное, брат твой и кинул тогда подписку, только не из-за «типа услуги» за твой счёт, а потому что иногда надо по совести, а не уставу. Внеочередное звание присвоили Андронову за заслуги перед Родиной, а не перед твоей юркой жопкой. Можешь выдохнуть.

Глава 9

Слава привыкла ничего не бояться, прислушиваться к интуиции, полагаться на рефлексы, мышечную память, реакцию, которая зачастую опережала мысли. Если что-то или кто-то вызывал в ней страх, пусть безотчётный, или отвращение – это воспринималось вызовом, на который непременно нужно ответить. Необходимо просто.

Например, в подростковом возрасте она вдруг начала бояться змей, без видимых на то причин. Став взрослее, оказавшись в Азии, она первым делом отправилась на шоу змей, заставила себя сесть на первый ряд и, подавляя животный ужас, наблюдала, не отводя взгляда ни на секунду.

Дабы закрепить результат и вовсе съела сердце кобры – существует такой ритуал, обещающий мудрость и силу змеи съевшему её сердце и выпившему кровь.

Было ли Славе страшно, противно, жутко или всё сразу одновременно? Было!

С огромным трудом, перебарывая отвращение, заглотила то, что ей подали, запила тёплой, ещё более омерзительной водкой. Её откровенно трясло всем телом, она боролась с тошнотой и болезненными спазмами в желудке, но победила – удержала отвратительный коктейль в себе.

Вечер провела в непонятном пьяном угаре, ночью снились чудовищные кошмары. Слава куда-то бежала, чего-то отчаянно боялась, никак не могла выбраться из лабиринта, состоявшего из извивающихся тел змей. Утром же проснулась обновлённой, излечилась раз и навсегда от своего страха.

Змея – всего лишь животное, которому чаще всего нет дела до такой крупной добычи, как человек. И если знать его повадки, места обитания, инстинкты, можно избежать нападения. А если вдруг случится, единственное, что необходимо – это знать, как действовать.

Об этом своём эксперименте она не сказала никому. Братья бы не поняли, они, как типичные представители Калугиных, свято верили, что девочки созданы для красоты и созидания, а не для преодоления чего-либо, тем более страхов. Страшно? Спрячься за спину мужчины.

Сестра тем более не поняла бы, к тому же расстроилась. Иногда Слава думала, что Ляля мучается угрызениями совести, включая фумигатор…

Страхов высоты, глубины, воды, всего, что возможно и даже невозможно придумать, у Славы не было с рождения. Отец в сердцах говорил, что в дочери спит инстинкт самосохранения. Она же считала, что напротив – бодрствует. Её организм был готов почти к любым перегрузкам, к любой, самой экстренной ситуации. Мышцы ответят, иммунная система сработает на твёрдое «отлично». Она выживет, выстоит, выберется из любой передряги.

Однако существовала ахиллесова пята в бесстрашии Слава. Пауки. Она не боялась в прямом смысле, чего их бояться в климате, где чаще всего проживала… На всю страну всего-то два вида ядовитых – каракурт и жёлтый сак. И нужно о-о-о-очень постараться, прямо-таки задаться целью, чтобы быть укушенной этими тварями и впоследствии умереть.

В экзотических странах приходилось сложнее, там эта живность разнообразнее и опаснее, но всё же здравый смысл подсказывал, что тактика поведения как со змеями – элементарная техника безопасности и медицина, – более чем рабочая.

И всё же непреодолимое отвращение на грани ужаса присутствовало каждый раз, когда Слава видела любого, самого безобидного, крохотного паучка. Обычная паутина вызывала в ней омерзение на физическом уровне. Сразу хотелось убраться подальше, отмыться, казалось, всё тело покрывается липкой нитью, и тянет, тянет, тянет… Паучок же шевелит лапками, задевая каждую клетку, атом каждый.

Фу!

Иногда эта слабость – признать, что у неё арахнофобия или любая другая фобия Слава попросту не могла, – доставляла проблемы. Проснётся поутру в палатке, а наверху паук вьёт паутину, пыхтит, старается. Приходилось набираться сил, чтобы просто пошевелиться, убраться подальше, а после целый день думать, как возвращаться под родной полог, ведь там…

Б-р-р-р…

На позициях посредине пустыни этот страх стал настоящим бичом Славы, не проходящим кошмаром, отголоски которого не давали покоя даже ночью, во сне. Время от времени она видела пауков, пристроившихся средь деревянных ящиков в траншеях, на сухоцветах, растущих то здесь, то там, иногда в самом блиндаже, что не добавляло оптимизма.

Технически это были не пауки, а сольпуги – неядовитые, в общем-то, безобидные твари, но разве это имеет значение, когда впадаешь в ступор от одной мысли, что по потолку, прямо над тобой, может перебирать лапами эта гадость.

Признаться в своей слабости Слава, конечно же, не могла. Естественно, все бы поняли, возможно, убирали бы с глаз долой мохнолапых, чтобы не нервироваться девушку, но шуточки, которые сопровождали бы «спасательную операцию», доводили до белого каления похлеще любого страха и отвращения. К тому же позволить заподозрить, что неё есть болевые точки, Слава попросту не могла. Потому что не могла. И всё. Точка.

Приходилось мириться, терпеть и преодолевать, покрываясь порой холодным потом.

Слава шла впереди Ромыча, только что они прогулялись «на улице» – значит, поднялись из траншеи и прошли метров пятьсот по тому, что раньше было поселковой улицей. Развалины жилых домов, покорёженный гражданский транспорт, высохшие без постоянного полива кустарники и деревья.

У входа замешкалась, пропустила Ромыча вперёд, сказала, что чуть задержится. Условно безопасная зона, находиться вблизи входа в блиндаж не возбранялось, хоть и не поощрялось. Нейтральный участок, за который командир не сдирал с подчинённых шкуру, если им приходило в голову оставить там генеральских дочерей – свалившуюся головная боль и разросшийся мозоль одновременно.

Ромыч скрылся за дверями, Слава огляделась, вздохнула. Пройтись бы сейчас во-о-он к тому дому, виднеющемуся вдали, потом дальше и ещё дальше, пуститься бегом, размяться как следует, от всей души. Нехватка двигательной активности нервировала, сковывало тело. Увы, нельзя. Пообещала Ляле вести себя примерно, не доставлять неприятностей больше, чем уже доставила… Почему она родилась не такой покладистой, как сестра? Близнецы ведь.

Сделала шаг вперёд, замерла, покрылась мурашками, размерам с Нгоронгоро – самого большого кратера вулкана на Земле. По спине пробежал леденящий холод, горло перехватило обручем, лишая возможности вдохнуть, живот скрутило до тягучей боли, тело будто парализовало от ужаса. Прямо в глаза Славы смотрел паук, цепляясь лохматыми лапами за кособокий косяк двери.

Не такой и огромный, сантиметров пять-семь, не ядовитый – так называемый верблюжий паук, – и всё же заставлял цепенеть всем телом, покрываться холодным потом, ощущать сухость во рту.

Всего-то нужно сделать пару шагов, проскочить под мохнатыми лапами, зная наверняка, что сольпуга не нападёт, не прыгнет сверху,