Сокровища Лимы - Ирина Муравская

На день.

Затем ещё на один.

А там и на месяц.

Всё, что происходило с ними в последующие недели, происходило слишком стремительно и упорно не укладывалось в привычный сценарий. Её привычный сценарий. Для Крейга-то мало что поменялось, а вот для Холли…

Ей было страшно от самого факта привязки к кому-то. Очень страшно. Не говоря о том, что «работа» не ждала, порой вынуждая её пропасть и на сутки, и на двое, а иногда и на целую неделю.

Она исчезала без предупреждения, не оставив после себя даже записки… Но всегда возвращалась. И тогда вечером Дилана ждал горячий ужин, бутылка вина и обольстительная красотка, облачённая в одну из его многочисленных рубашек.

Так и жили: Крейг спешил после универа домой, мирясь с выкрутасами любимой, а Паркер играла роль прилежной домохозяйки вплоть до очередного своего побега. Но если с эмоциональными качелями и нестабильностью можно было смириться, то вот с недомолвками…

Холли по-прежнему не распространялась ни о себе, ни о своём занятии, рьяно оберегая границы личного пространства. И непрошибаемая стена сильно пошатывала всю призрачную перспективность данного романа.

Постоянные недосказанности, тайные телефонные разговоры в закрытой ванной и ночные звонки с неизвестных номеров – всё это ни раз повисало грозовой молнией над их головами.

Ещё и друзья Дилана вечно подзуживали, то и дело подливая масла в огонь: мол, а не кажется ли тебе, набоечка ты от каблука этакая, что дело пахнет другим мужчиной?

Подзуживали, однако всё равно настойчиво требовали познакомить со своей избранницей. Коротких уклончивых рассказов им было недостаточно, так что, когда Крейг в кой-то веки позвал всех к себе, чтобы по старинке выпить пивка, те хором согласились. А теперь сидели как на иголках, дожидаясь «мистическую леди совершенство».

Однако в этот день Холли вновь задержалась. Лишь когда на улице окончательно стемнело, ключ призывно провернулся в дверном замке.

– Привет неспящим, – поприветствовала их она, еле удерживая в руках бумажные пакеты из продуктового.

Дилан поспешил на помощь и под хоровое улюлюканье понёс всё на кухню. Паркер же, скинув ботильоны и повесив пальто на крючок, прошествовала к гостям.

– Ну, привет, – подмигнула она им плутовато, поправляя влажные от непогоды волосы. – Говорят, вы рвались со мной познакомиться?

– Дилан! Вот жук, – присвистнул Стив, первый полезший пожимать ей руку. – Понятно, чего ты её скрывал! Я бы тоже такую никому не показывал, – парень сверкнул белозубой улыбкой. – Если у вас вдруг не получится, я всегда готов побыть жилеткой. Замётано?

– Размечтался, – донеслось из кухни бурчание Дилана.

– Ты куда уже лыжи навострил? – Саймон сердито толкнул Стива под бок. – Сядь и давись своей гавайской.

Холли уютно пристроилась на подлокотнике. Точно птичка на жёрдочке.

– А ты Саймон, верно? Помнишь, ты дарил Дилану футболку с Флэшем[1]? Теперь она моя, если что. Если урвёшь где-нибудь с Электрой[2], она, чур, тоже моя.

Женская интуиция попала точно в сердечко, затронув все необходимые струнки, чтобы создать симфонию.

– Крейг, берём! – крикнули на всю квартиру. – Мы споёмся.

– Даже не сомневаюсь, – Дилан снова появился в поле зрения, неся друзьям купленную предусмотрительной хозяйкой упаковку светлого фильтрованного. Однако, ещё минуту назад беззаботный, сейчас он выглядел необычайно пасмурно. – Подойди на минуту, – подозвал он Холли.

– У-у-у, разборки пошли. Не ту зубную пасту купила? – не могли не съехидничать друзья, но на них едва ли обратили внимание.

– В чём дело? – отгородившись от посторонних дверью с матовой вставкой, спросила Паркер. Вместо ответа ей молча протянули небрежно завёрнутую в газету статуэтку египетского божка со звериной мордой. Холли извиняюще скривилась. – Прости, забыла. Перекупщик не успел на встречу. Передам ему завтра.

– Явно недешёвая и, по-моему, золотая штука лежит рядом с хлебом и сыром. Вряд ли я к такому готов, – вздохнул Крейг.

Это был далеко не первый раз, когда он обнаруживал дома подобные «сувениры». Дважды приходилось натыкаться на бархатные футляры с драгоценностями, припрятанные в бельевом ящике, а один раз он случайно выцепил небрежно закинутый под кровать тубус.

Естественно, Дилан сунул нос внутрь, и даже не удивился, когда на следующий день все новости трубили о краже полотна из Института искусства Курто. Того самого полотна, что ещё несколько дней отлёживался у них, пережидая, пока стихнет буря.

– Прости, – лишь повторила Паркер.

Прости. Прости и всё.

И нет, это было далеко не: «Прости, мне очень стыдно за своё клептоманство», а всего лишь равнодушное: «Прости, что ты это видел. В следующий раз запрячу понадёжнее».

– Зачем, Холли? – вручая ей шуршащую упаковку с антиквариатом, непонимающе покачал головой Крейг. – Поймают ведь рано или поздно.

– Не поймают.

– Всех ловят. Даже самых хитрых.

– Эй. Мы это уже обсуждали, помнишь? И я с самого начала дала тебе понять, чем занимаюсь. Это то, что я умею и то, чем зарабатываю. Я и так последние месяцы соскакиваю от большинства заказов, чтобы не уезжать далеко из Лондона. И ты вроде как принял эту часть моей жизни. Так мне казалось, во всяком случае.

Да. Он действительно принял. Но это не означало, что одобрял.

– Мне тоже.

Вот в такие моменты и рушилась иллюзия их якобы нормальной жизни. Самообман, вот чем он пичкал себя уже который месяц, ведь по факту Дилан имел крайне смутные представления о том, кто именно жил с ним под одной крышей.

И Холли отлично улавливала эти сомнения.

– Слушай, – ласково коснулась она его плеча. – Ты попросил меня остаться – я осталась. Скажешь уйти, и я всё пойму, правда. Прошу только об одном – не нужно осуждать. Я та, кто я есть. И ты этого не изменишь.

Да. Это верно. Невозможно кого-то переделать и исправить, если человек сам того не желает. Всё, что в нашей власти – это сделать выбор: по пути тебе с ним или нет.

Любой другой на месте Дилана давно бы обрубил подобную токсичную связь, отказавшись становиться, в общем-то, сообщником, потому что, если когда-нибудь правда о его девушке всплывет, он влипнет так, что уже не сможет отделаться от позорного клейма и, вероятно, даже тюремного срока за пассивное соучастие, однако…

Любовь, наверное, и, правда, слепа, раз вместо ответа Крейг притянул Холли к себе для поцелуя. Нет, отпустить её он не может. Не сейчас. Какими бы последствиями для него это не сулило…

– Голубки, хорош ворковать, – на пороге