Пшеничная вдова - Данила Скит

поднимать бокалы. И таков весь город! Даже в трущобах вони гораздо меньше чем у нас, в Олгране, в самом центре, а я там бывал. В Псовом переулке действительно много псов, понятия не имею, что их туда притягивает… но да и только. В храме Аоэстреда не один бог, а все двенадцать. Такого огромного и прекрасного храма я тоже нигде не видывал. Нет, принц Реборн, безумным не под силу создать такую красоту и не разрушить ее.

После жесткого подавления восстания город затих. Притаился, словно хитрый зверь, готовящийся к прыжку. На улицах не чувствовалось скорби – от каменных мостовых, обветренных соленым бризом стен домов, заброшенных кузниц и по-прежнему веселых таверн веяло двуликим ядом. Лик покорности и страха перед сталью сейчас предстал перед Реборном, но второй, настоящий, тот, что уже тек по жилам города – улицам и мостовым, даже бился приливами о теплые песчаные пляжи, начинал отравлять его победу.

Прошло всего семь лун после восстания, как появились первые диверсии. Малые группы воров и мятежников вырезали стражников, патрулирующих улицы по ночам. Некоторые из них были настолько ловки, что уходили по крышам, отпечатывая темный силуэт на фоне большого, ленивого месяца. В бочки с провизией подмешивали яд. Местная шпана пробиралась в конюшни и подрезала стремена, иной раз не щадя и животных. Но самая большая опасность исходила от шлюх.

Мужчины всегда были слабы перед женщиной, и это оканчивалось плачевно. Поначалу шлюхи исчезали так же внезапно, как и появлялись. Их лиц никто никогда не запоминал. Они просили за свои услуги до смешного малую цену, а то и вовсе соглашались обслужить бесплатно. Жаждущих любви с солдатами женщин было так много, что никого даже не приходилось брать силой. Да и кому какое дело, с кем стража развлекается по подворотням? Но незадачливых любовников находили с перерезанным горлом и опущенными до колен портками. Унизительная, ужасная смерть – быть заколотым в пылу потливой страсти.

На некоторых убитых бросали горсть спелой пшеницы. Их находили, когда птицы пробирались к своей добыче, порой, вместе с пшеницей выклевывая и глаза.

Строгий указ посещать только бордели не остановил жаждущих бесплатной любви мужчин, разве что они стали осторожней. Владельцы домов терпимости не рисковали устраивать диверсии в своих стенах, и Реборн думал, что ему удалось решить эту проблему. Но с утра вновь не досчитывался пару-тройку своих солдат.

А по городу были разбросаны колоски засохшей пшеницы. Реборн понимал, что хотели этим сказать жители Аоэстреда.

– В псовом переулке псы кидаются на чужаков, видимо, им не нравится наш запах. Горожанам мы тоже не нравимся, но виной тому не безумие, а гордость. Скоро я буду обращаться к вам король Реборн, клянусь, но это случится не прежде, чем вы научите их быть скромнее.

– Отец бы вырезал этот город, всех, от мала до велика. Еще перед отплытием он ясно дал мне понять, что это лучшее решение. Что вы об этом думаете, лорд Торелли?

Пристальный взгляд принца лорда Торелли не смутил. С тех пор, как он лишился пальцев, он редко страдал от всякого рода неловкостей. Плотная вареная кожа, в которую он был облачен, такая же плотная, как и он сам, вздыбилась от щедрого вздоха:

– С тех пор, как большая транталша откусила мне пальцы, уверен, это была сука, здоровая и злая как моя покойная супруга… так вот, с тех пор как она хотела меня сожрать, я все жалею, что не догнал эту чертову ящерицу и не вспорол ей брюхо, чтобы достать свое. Не знаю, что бы я делал с откусанными пальцами, но очень уж хотелось ее покарать. Но потом я вспоминаю эти горящие глаза и острые зубы и этот хвост, они же отбрасывают его и он лопается кислотной жижей… жижа эта может прожечь до костей, будь она неладна… и желание мое немного утихает, – Золотые кольца на бороде лорда Торелли звякнули, – Откусанные пальцы не вернуть, принц Реборн, а вот без головы остаться можно. Если бы я решал, то решение далось бы мне сложно. Право… хочется и того и другого. В смысле… чтоб и с головой на плечах. Но все зависит от того, нужен ли вам этот город.

– Вы задали правильный вопрос. Нежен ли мне этот город?

– Ох, принц Реборн, я вас очень долго знаю. И ответ этот, кажется, тоже.

Реборн кивнул:

– Я не могу уйти из Аоэстреда, значит, он мне нужен. Но война отняла у нас слишком много людей. В этом городе тысячи человек против моих четырех. Разница была бы несущественна, если бы здесь не брал вилы в руки даже ребенок. Вопрос в том, какую цену мне придется заплатить за власть в столице. Цена слишком велика, она может устроить разве что полоумного шута, а себя я шутом не считаю, лорд Торелли. Мы рискуем получить кровавую бойню, в которой сгинут и мои солдаты и весь город. Я останусь без армии, на куче трупов. Какой в этом смысл?

– Король Бернад рассудил бы проще.

– Его здесь нет. Не моему отцу оставаться в Аоэстреде и не ему его удерживать. Отнятые жизни не вернут ни ваши пальцы ни тех, кто лег на нашей земле. Это попросту не эффективно.

– Так эта виселица не для них? Хех, а я думаю, чего это она всего одна…

– Хотят свою королеву? Что ж, завтра они ее получат. Мятежи продолжаются, пока есть надежда. Уничтожь последнюю надежду, и все захлебнется, перебродит и исчезнет. Они даже не представляют, как им повезло. Я казню не тысячи, а всего одну принцессу, возомнившую себя королевой.

– Но у принцессы действительно есть право на престол…

– Дорвуду следовало набирать в свою армию шлюх и крестьян. Наверняка, пользы было бы больше, – с раздражением перебил его Реборн, по его спине уже текли струйки пота под черными воронеными латами. Толстые плотные доспехи с утеплителем явно не подходили для этих мест, – Лучше бы он и дальше оставался ушлым торговцем.

– Хочется верить, что это лучшее решение. Право… вам лучше знать. Но имейте ввиду, что мы взяли город практически без осады. Король Дорвуд плохо продумал оборону, в этом была большая удача… в столице не успели окончиться припасы. Но сейчас перекрыты дороги, торговцы боятся даже поворачивать обозы в сторону Аоэстреда. Корабли не заплывают в королевские гавани. Совсем скоро народ начнет голодать и станет еще злее. Так что было б хорошо, чтобы у вас получилось, мой принц.

– Вы недооцениваете силу показательных казней. Это весьма действенный способ поумерить