Сиротка для Ледяного Повелителя - Алиса Лаврова

— А ты не поняла? — спросила Сэльма недоуменно.

— Я, если честно, ничего не поняла, — помотала я головой, совершенно откровенно.

— Тебя предложили, и ты была сочтена достойной, чтобы претендовать на роль жены повелителя.

— Что? — ошеломленно прошептала я, — я? Я никак не могу стать его женой.

— А вот можешь, или нет, это еще не определено. Но если ты выжила, значит, дух севера принял тебя, это все, что я знаю. Об остальном известно только повелителю, и, быть может, самому триединому императору.

— Нет, это невозможно.

Я стояла в ступоре, не в силах вымолвить ни слова. Сэльма как будто воспользовалась моим замешательством и вышла из комнаты, явно больше не желая отвечать на мои вопросы.

А вопросов у меня теперь стало на тысячу больше, чем раньше. Я услышала, как ключ проворачивается в замке. Уже привычный звук.

Так вот, значит, для чего я нужна им. Но я? Почему я?

Подойдя к зеркалу, я вгляделась в свое отражение, как будто пытаясь найти ответ на вопрос. Повелителю нужна жена из каких-нибудь знатных особ, из какого-нибудь богатого рода, а вовсе не сиротка, которая еще вчера продавалась на рынке.

Я представила себе, как одетая в белое, иду по заставленному цветами залу, вокруг стоит целая толпа гостей. Все улыбаются мне и кивают, приветствуя меня и повелителя, который ведет меня под руку. Я смотрю на него не как на могущественного повелителя, а как на своего возлюбленного, человека ‚который возвысил меня до своего уровня, и отдал мне свое сердце. Он улыбается, потом целует меня своими ледяными губами.

Нет, это все ненастоящее. Это совершенно не та судьба, которую я всегда себе представляла.

Я даже не спрашивала себя, хочу ли я такой судьбы. Мне было очевидно, что ничего такого со мной просто не может произойти. Почему повелитель не сказал мне об этом?

Я подергала ручку двери. Конечно она была заперта. Все, чего мне сейчас хотелось, это вырваться отсюда. Если это испытание было не самым опасным, и даже его я едва пережила, судя по всему. Что же ждет меня дальше?

— Пожалуйста, выпустите меня, — попросила я, неизвестно кого, продолжая дергать ручку двери, которая конечно же не поддавалась.

10.

На следующий день мне все же разрешили выйти на улицу. Мне до того надоело сидеть на одном месте и смотреть наружу только через заледеневшее окошко, что, я была вне себя от радости и сияла как начищенная золотая медаль.

Забывшись на минуту, я чуть не закружила Сэльму в танце, но вовремя остановилась, осознав, что для нее это, возможно, будет слишком — не так уж хорошо мы были знакомы и уж точно пока не были подругами.

— Пойдем, — сказала Сольма, как только я закончила завтракать, — повелитель хочет тебе что-то показать.

— Это будет новое испытание? — спросила я как можно более нейтрально, пытаясь по возможности скрыть мгновенно охватившее меня волнение, когда Сэльма подавала мне верхнюю одежду на выходе.

— 0, — улыбнулась Сольма, — тебе никто этого не скажет, кроме повелителя потому что никто не знает.

Она смотрела на меня с какой-то странной улыбкой, как будто хотела еще что-то добавить, и взвешивала про себя, стоит ли, или лучше повременить.

Но в итоге она едва заметно покачала головой и открыла массивную входную дверь, впуская морозный воздух с улицы.

Редкие снежинки падали с неба и застревали в моих волосах, распущенных и лежащих поверх шубы. Снежная корка хрустела под ногами. Я не могла не улыбаться, наслаждаясь опьяняюще свежим морозным воздухом этого утра.

Рассветное солнце пробивалось сквозь плотные облака и словно бы приветствовало меня.

— Как же здорово, — не сдержавшись, сказала я Сэльме.

Она только слегка улыбнулась и кивнула: еепохоже, это утро не особенно радовало.

Она шагала довольно быстро, явно не желая задерживаться, когда повелитель приказал привести меня.

Со вчерашнего дня, когда мне удалось увидеть его в окно и помахать рукой, я его так и не видела. И когда я спросила Сэльму вечером, повидаюсь ли я с ним, она ответила, что это вряд ли, потому что у повелителя куча дела и ему некогда.

Хорошо хоть она не добавила, что ему некогда увидеться именно со мной.

Я узнала мальчиков, помощников повара, с которыми познакомилась на днях. Они играли в снежки, возле одного из деревянных домов, похожих на бараки. Видимо, тут жили люди, которые не удостоились чести поселиться в замке.

Я хотела крикнуть им и поздороваться, но не стала этого делать, помня, что мы торопимся. Поэтому я просто помахала им рукой, но они меня так и не увидели: увлеченные своей игрой.

Наконец, мы дошли до площади, и я увидела их.

Множество красивейших ледяных фигур, выставленных по периметру, как в музее.

В основном, насколько я могла видеть, фигуры представляли собой молодых девушек, удивительно точно выточенных изо льда.

— Ничего себе, — я как завороженная, проходила от одной фигуры к другой Сэльма мне не препятствовала, давай подойти к каждой и рассмотреть.

Были здесь и фигуры зверей. Я видела собаку, лисицу и оленя.

Витые рога оленя, сделанные изо льда, казались совершенно невероятными. Я не могла себе представить, как можно было сотворить нечто подобное, не поломав хрупкий лед.

Я протянула руку, чтобы коснуться этого чуда.

— Лучше не надо, — услышала я издали голос повелителя, оказывается, он стоял чуть поодаль и с улыбкой наблюдал за мной, — они довольно хрупкие.

Надо же было мне так увлечься, что я даже не заметила повелителя. Оглянувшись, я увидела, что Сольма оказалась далеко позади, а я прошла добрых метров пятьдесят, переходя от одной восхитительной фигуры до другой.

— Простите, — смущенно сказала я, отдергивая руку.

— Спасибо, что пришла, — сказал Крастен, — подойди поближе.

Я, как завороженная, смотрела в его голубые глаза, и только сейчас заметила, что он стоит возле огромной бесформенной глыбы льда, из которой, впрочем, уже начинали вырисовываться некоторые детали. В ней узнавалась едва различимая пока человеческая фигура.

Я с трепетом наблюдала, как повелитель ловкими движениями вырезает большие куски льда, чтобы создать основную форму скульптуры. С помощью зубила и молотка он с невероятной точностью отбивал куски льда от большой глыбы, так что фигура становилась все более явственно различимой.