В разводе. Ты нас недостоин - Элль Ива

этот чёртов Натан? Почему он меня не защищает? Или это и был его план? Он – добрый полицейский, а его мать – злой, который может творить всё, что душе угодно. А добрый пальцем не пошевелит. Только зачем эти разговоры о замужестве?

К чему это всё?

В голове хаос, тревога и беспокойство. Смотрю в телефон, листаю значки приложений, вижу корзину. Меня вдруг пронзает странная мысль. Открываю её – и вижу ту самую запись с диктофона, которую удалила свекровь.

Восстанавливаю её. Включаю, чтобы послушать. Из динамика доносятся знакомые речи – злые слова свекрови и пояснения Вероники. Динамик у меня отличный, записал всё очень хорошо, слышно прекрасно.

Отправляю запись Натану. Пускай послушает. Думаю, голос матери он узнает безошибочно. Вот только… что я буду делать, если он уже в курсе её намерений? Что тогда?

Быть может, это просто такой способ шантажа: либо я отберу детей, либо соглашайся быть у них бессловесной нянькой? Ну да, именно так он мне и заявил тогда…

Снова подскакиваю на ноги, начинаю бродить из угла в угол. Мои беззаботные дети не обращают на меня внимания – и я очень этому рада. Моё беспокойство не передаётся им. Они не должны ощущать на себе это всё.

Ещё и мама болеет. Как же всё это не вовремя… Боже, я совсем одна.

Останавливаюсь у окна. Смотрю на ворота – они кажутся такими хлипкими и ненадёжными. Я бы их поменяла.

И вдруг вижу за воротами Веронику. Пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

А эта какого чёрта снова здесь забыла? Сейчас она без ребёнка. Как-то быстро вернулась – подозрительно быстро. Нет, мне точно нужна охрана. Причём вооружённая.

Жаль, у нас запрещено законом защищать собственную территорию. Хотя в том, что она моя, я очень сильно сомневаюсь. Надо бы посмотреть документы на дом.

Спускаюсь вниз, сжимая в руках пульт видеоняни, подхожу к воротам.

– Что-то забыла, Вероничка? – спрашиваю холодно.

Она смотрит на меня мрачно.

– Пустишь?

– Издеваешься, что ли? Тебе ещё раз сковородку показать?

Женщина вздыхает тяжко, отводя взгляд:

– Давай нормально. Без этого всего. Я вполне способна общаться адекватно.

– Чего тебе? – бросаю, сложив руки на груди.

– Согласись, что Марина Аркадьевна предложила неплохую идею.

– О чём ты?

– Деньги, – говорит она коротко, заглядывая мне в глаза.

– И ты тоже пытаешься меня купить?

Вероника закатывает глаза, снова смотрит на меня:

– Эва, ты не хочешь этого мужчину. И мы это обе прекрасно знаем. Ты хочешь уехать? Так мы предлагаем тебе вариант. Причём я, заметь, без каких-либо угроз – спокойно и мирно. Даю тебе денег, и ты с детьми просто уезжаешь.

– Я уже сказала, что не брошу маму.

– Я о ней позабочусь, – обещает, – я найму сиделку. Если хочешь, буду слать тебе ежедневные отчёты.

– Тебе-то это зачем? – смотрю на неё хмуро. – И с чего ты вообще взяла, что я тебе поверю? Что ты, что Марина Аркадьевна – просто подставите меня. Я уже знаю про завтрашний визит опеки.

Вероника вдруг резко шагает вперёд, хватается пальцами за прутья калитки:

– Так я отменю этот визит! Отменю, если ты согласишься сейчас взять у меня деньги. Прямо сейчас, Эва. И прямо сейчас уехать отсюда. Никогда не появляться, не брать трубку, и тогда я гарантирую: если ты уедешь из этого города, то Натан никогда тебя больше не найдёт!

17

Смотрю в её отчаянное лицо и недоумеваю: это она так любит моего бывшего мужа, что ради него готова пойти на преступление? По-другому не назвать. Именно преступление. Вероника хочет за спиной своего мужчины лишить его детей – его собственных тройняшек, которых он так любит. Я видела это. Сыграть подобное невозможно. Они и правда дороги Натанy, он признал их своими, как бы мне ни хотелось думать иначе.

Я не знаю, что ей сказать. Я её чувств не разделяю и эту женщину не понимаю. Как бы ни любила, как бы ни страдала, я никогда бы не решилась разбить чужую семью. Но Вероника сделала это легко, как дышать. И мне плевать, кто виноват – он или она, плевать и на её амбиции тоже.

Но я не успеваю открыть рот, чтобы ответить, как возле нас тормозит незнакомая машина. Чёрная, тонированная в ноль, с какими-то странными номерами на серебристом фоне. С водительского сиденья показывается мужчина и направляется к нам.

Вероника оборачивается, смотрит на него, её глаза округляются.

– Добрый день, девушки, – произносит мужчина, чем-то слегка напоминающий Натана. Смотрит на нас равнодушными глазами. Скользнув взглядом по Веронике, он переводит его на меня.

– Эвелина? – не спрашивает, а констатирует. – Я к вам.

– А вы кто? – спрашиваю растерянно, теперь уже не зная, какого очередного врага подослала мне свекровь.

Мужчина усмехается.

– Кирилл Чернов. Запамятовали?

Брат моего бывшего мужа…

Вот оно что. А он тут с какой радости? Решил на племянников полюбоваться? Его я видела всего раз в жизни – на свадьбе. Но это было так давно, что уже и забыла. Этот вообще живёт сильно отдельно, по-моему, даже в другом городе, насколько помню. Интересно, что же привело его сюда? Неужели небольшой семейный конфликт? Или мать вызвала на подмогу?

Не слишком ли много врагов на одну меня?

– Чему обязана этим визитом? – спрашиваю недоброжелательно.

Кирилл улыбается уголком губ, почти как Натан. У него такие же ямочки на щеках, как у моего бывшего, и того же цвета глаза. Рост, осанка, ширина плеч – всё похоже. Только волосы чуть темнее.

– Натан звонил, – говорит он спокойно. – Говорит, ему нужны мои услуги.

– Какие ещё услуги?

– Здесь будем разговаривать, или всё-таки пройдём в дом?

Я со вздохом открываю калитку. Вероника разворачивается и идёт к своей машине, припаркованной неподалёку. Она понимает, что сделка сорвалась. Я это понимаю тоже. Видимо, завтра мне предстоит общаться с людьми из опеки.

Ну, как сказать «предстоит»… Не факт, что я вообще пущу их даже на территорию, не то что в дом. Пусть попробуют зайти.

Мы заходим в прихожую. У меня в руках трещит видеоняня – кажется, Анечке пора менять подгузник. Торопливо поднимаюсь наверх. Мужчина идёт за мной, хотя, наверное, ему стоило бы остаться в прихожей. Мы заходим в спальню, я беру малышку и иду с ней в