Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

– Я рада за вас.

– Ничего, ты тоже найдёшь своё счастье.

– Я и так счастлива. У меня есть матушка и скоро появится ребёнок.

В этот момент из-за угла показалась донна Мария:

– Неужели это правда, Лоренца? Ты снова видишь?

– Да, матушка. Господь смилостивился надо мной.

– Но здесь тянет сыростью от реки. Пойдём-ка лучше в дом!

Однако они не вернулись в спальню, а прошли в другое крыло дома, где находился парадный зал. Его витражные окна выходили во двор. Пространство между окнами занимали узкие цветные шпалеры, а самая большая из них украшала глухую стену. Тут же стояли длинный стол и резной дрессуар с посудой.

Усевшись вместе с дочерью за стол, графиня сказала:

– Теперь, когда тебе известна вся моя жизнь, Лоренца, мне хотелось бы услышать и твой рассказ.

– О чём, матушка? – молодая женщина слегка покраснела.

– О том, почему ты сбежала в Италию.

– Мне казалось, что Даниель рассказал Вам об этом.

– Я хочу знать всю правду, дочь моя.

Вздохнув, Лоренца начала свой рассказ с того момента, как двое друзей – Монбар и Сольё – переступили порог парижской конторы Нери.

Узнав о том, что Лоренца была влюблена в её сына, графиня расстроилась:

– Это рок!

– К счастью, мой брат уже был обручён с Изабель, матушка.

– Просто чудо, что мой сын не влюбился в тебя! Хотя, конечно, моя невестка тоже красива, умна и происходит из знатного рода.

В адрес Монбара донна Мария высказалась так:

– Несмотря на то, что барон – наш сосед, я плохо знаю его, потому что большую часть времени он проводит на королевской службе. Но, судя по тому, что ты мне о нём рассказала, Лоренца, этот капитан очень похож на моего мужа.

– Почему Вы так решили, матушка?

– Потому что, как и Жан, он привык добиваться своей цели, не задумываясь о последствиях.

Больше графиня ничего не сказала и Лоренца решила, что она не одобряет Монбара. Но едва они заговорили о Флоренции, как донна Мария стала расспрашивать дочь чуть ли не о каждой улице и соборе. В конце концов, она со слезами на глазах произнесла:

– Не правда ли, это самый красивый город на свете, Лоренца? Он до сих пор снится мне по ночам и я, наверно, до конца жизни буду чувствовать себя флорентийкой.

– Как жаль, что наследник Лоренцо оказался таким бездарным! – добавила она со вздохом.

Когда же её дочь завершила свой рассказ о Флоренции, графиня заметила:

– Нужно написать Клариссе и поблагодарить её за тебя.

– Я тоже, с Вашего позволения, добавлю несколько строк от себя для неё и донны Джованны, матушка.

– По-видимому, этой Альбицци очень повезло, что она избавилась от Торнабуони. Он всегда был слишком себялюбив и, как следствие этого, жесток. А люди, которые думают только о себе, не могут сделать других счастливыми.

О настоятеле Святого Марка графиня де Сольё отозвалась так:

– Савонарола является порождением самих флорентийцев, которые легко бросаются из крайности в крайность. Что же касается его отказа дать отпущение грехов на смертном одре твоему отцу, Лоренца, то предоставь их обоих Божьему суду.

– Теперь я согласна с Вами, матушка, и жалею о том, что подала жалобу на Савонаролу папе.

Выслушав историю её приключений в Риме, донна Мария гневно воскликнула:

– Надеюсь, Бог рано или поздно накажет преступную семью Борджиа!

– Мне очень жаль Аргиропулоса, – печально добавила она. – Всю жизнь он лечил людей, а сам умер от яда. Я его никогда не забуду.

– И я тоже, матушка. Ведь он спас мне жизнь.

– Сеньор Просперо и его жена заслужили своё счастье, – заявила мать Лоренцы, как только речь зашла о семье князя Колонна. – До сих пор помню, как Вирджиния подошла ко мне в саду Сан Систо, юная и целомудренная, не признававшая иной любви, кроме любви к Богу. Помню и его, с начинавшим дрожать голосом, когда он заговаривал о своей кузине.

– Их сын Асканио – точная копия своих родителей. А какой у него чудесный голос!

– Это не удивительно, Вирджиния тоже прекрасно пела в церковном хоре.

– Мне кажется, Моро, в конце концов, сам запутается в собственной игре, – высказалась о правителе Милана графиня. – Как политику ему далеко до Великолепного, потому что не хватает таланта Лоренцо разбираться в людях. Из всех нынешних Сфорца одна Катерина унаследовала разум и энергию своего великого предка.

– О твоей жизни в Новаре, Лоренца, мне подробно рассказали д’Эворт и супруги Гийонне, с которыми я встретилась в Париже, – продолжала донна Мария. – Поэтому мне известно и о покушении на герцога Орлеанского, и об осаде, и о твоём госпитале, и я должна признаться, что горжусь тобой. Ты достойна своего отца, Лоренца.

– Зато в последнее время, матушка, моё поведение отнюдь не было достойным…

– Господь прощает всех, кто искренне раскаивается в своих грехах. В Писании же сказано: «Не судите и не судимы будете». Поэтому я сделаю всё, чтобы оградить тебя от людской молвы.

– Благодарю Вас, матушка. Ещё я чувствую вину перед мэтром Жаком из-за того, что дважды обманула его доверие.

– Не волнуйся, Лоренца. На самом деле Доруа уже давно догадался о том, что я твоя мать и полностью предоставил мне право распоряжаться твоей судьбой.

– А что Вы думаете о Бенедетто Нери, матушка?

– Он показался мне довольно толковым молодым человеком, хотя и немного обиженным на тебя, из-за чего хотел отказаться от должности управляющего. Но я уговорила его остаться и предложила ему переехать из гостиницы в дом Льва.

– Признайся, Лоренца, ты знала о том, что Нери влюблён в тебя? – добавила донна Мария, лукаво взглянув на дочь.

Та потупилась:

– Да, матушка. Бенедетто предлагал мне выйти за него замуж. Но я не люблю его.

– Кажется, я догадываюсь, что толкнуло тебя в объятия герцога Орлеанского.

– То же, что когда-то сблизило Вас с моим отцом. Я чувствовала себя в Париже такой одинокой…

– Теперь ты не одна, Лоренца, – мать прижала её к себе. – Я тебя больше никогда не покину!

– Но у Вас есть своя семья.

– Ты – тоже моя семья, Лоренца, – возразила графиня. – Кстати,