Жестокие игры - Диксон Уиллоу

было помещено в траст, к которому я не имею доступа до тех пор, пока мне не исполнится двадцать пять лет. Я настолько далек от того мира, насколько это возможно, при этом нося фамилию семьи.

Он кивает на телефон, который все еще лежит на кровати рядом со мной.

— Джейс установил трекер на твой старый телефон. Если тот, кто его взял, достаточно глуп, чтобы включить его, мы узнаем, где он находится. Он также скопировал все твои данные на этот телефон и удалил старый.

— Мне стоит беспокоиться о хакерских навыках Джейса? — спрашиваю я, не в силах сдержать улыбку. — Он прошел долгий путь от взлома школьных архивов, чтобы изменить оценки, до взлома местного полицейского участка, чтобы удалить штраф.

У Киллиана дрогнули губы в подобии улыбки.

— Он определенно вырос с тех пор. Просто не попадайся ему на глаза, и тебе не о чем беспокоиться.

— Замечено. — Я беру телефон и переворачиваю его в руках.

— В нем есть отдельный трекер, который будет работать, даже если ты вытащишь батарею или положишь его в сумку Фарадея[2], — говорит он, указывая на телефон. — А если ты три раза встряхнешь его, он отправит SOS-сообщение на мой телефон и телефоны близнецов с твоим местоположением. Не встряхивайте его, если у тебя действительно нет проблем. — Он пристально смотрит на меня. — Помнишь сказку про мальчика, который кричал «волки»? Здесь то же самое.

— Не трясти телефон три раза, если меня не убивают. Понял.

— Мне нужно идти на собрание. — Он быстро оглядывает меня. — Не делай ничего глупого, чтобы мне не пришлось тебя спасать.

Я сдерживаю желание закатить глаза и вместо этого улыбаюсь ему своей самой милой улыбкой.

— И не подумаю, старший брат.

В его глазах вспыхивает что-то темное, дикое и волнующее, но через мгновение это исчезает и заменяется скучным безразличием, к которому я привык.

— Не будь идиотом, — повторяет он, затем поворачивается на каблуках и направляется к двери.

Я не могу сдержать улыбку, когда она закрывается за ним.

Глава восьмая

Киллиан

Может быть, тебе стоит спросить свою девушку, почему она каждую среду в четыре часа ходит в нижний зал библиотеки.

Слова Феликса звучат в моих ушах, когда я спешу по задней лестнице библиотеки.

Я понятия не имею, почему я здесь и что я надеюсь найти, когда доберусь до стеллажей. Я знаю только, что этот дурацкий голос не заткнется, пока я сам не увижу, что имел в виду мой сводный брат, когда сказал это.

Я никогда раньше не был в подвале библиотеки, но мне несложно ориентироваться в многочисленных коридорах, которые извиваются под огромным зданием, когда я направляюсь к нижним стеллажам. Использовать главную лестницу было бы проще, так как она ведет прямо туда, куда я иду, но, если там кто-то есть, я не хочу заранее предупреждать их, что они скоро будут пойманы.

Я замедляю шаг, приближаясь к концу коридора, который должен привести меня к задней двери стеллажей, и смотрю на часы. Десять минут до четырех.

Стараясь быть как можно тише, я открываю дверь и проскальзываю через нее.

Комната огромная, вдоль стен стоят шаткие металлические стеллажи, забитые старыми книгами. По-видимому, здесь хранятся все книги, снятые с основных стеллажей, а также устаревшие издания, которые были заменены новыми версиями.

Вместо того, чтобы пробираться через беспорядок полок, чтобы осмотреть помещение, я держусь ближе к стенам. Здесь свет включается по датчикам движения, и я не собираюсь раскрывать свое местонахождение, если я не один.

За семь минут до четырех открывается главная дверь в стеллажи, и включается ряд ламп, когда кто-то проходит между полками.

Значит, Феликс не лгал.

Я остаюсь в тени, пока человек проходит между стеллажами, и слежу за ним по свету, который включается, когда он проходит мимо. Он останавливается посреди комнаты, и через мгновение последний из автоматических светильников выключается, погружая помещение в темноту.

Я сдерживаю желание пойти и посмотреть, кто, черт возьми, здесь, но вместо этого считаю свои вдохи, чтобы успокоиться. Грубая сила хороша в некоторых ситуациях, но не в этой. Мне нужно точно знать, что происходит, а это значит, что я должен дать событиям развиваться.

— Джей? — шепчу я, зная, что наушник, который я ношу, уловит мои слова.

— Контакт? — спрашивает он, его голос звучит кристально чисто через наушник.

— Да. Здесь кто-то есть. — Я быстро считаю ряд полок слева от себя, чтобы сообщить ему точное местоположение. — В середине комнаты, два ряда слева от центра.

— Принято. — На несколько секунд в наушнике наступает тишина, пока он подключается к камерам видеонаблюдения. — Ну-ну-ну. Какое интересное развитие событий.

— Кто это?

— Один человек, с которым мой дорогой брат сегодня разговаривал.

— Уильям? — я наполовину спрашиваю, наполовину шиплю.

— Именно он.

— Ублюдок, — бормочу я. — Он хочет, чтобы мы его убили?

— Похоже на то. — Я слышу, как лопается пузырь из жевательной резинки. — Хочешь, я запишу, что будет происходить?

— Да, — говорю я. — Мы решим, как поступить, когда узнаем, что происходит.

— Понял. — Он снова щелкает жевательной резинкой. — Хочешь, я испорчу его идентификатор, чтобы он не смог вернуться в дом без помощи Акселя, который должен будет его переустановить?

— Черт, да. — Я чувствую, как улыбка тянет уголки моего рта. — Сделай это.

У каждого из наших лидеров есть что-то, чем они славятся как абсолютные кошмары, и у Акселя это все, что связано с безопасностью. Мы все видели, как он разносит в пух и прах любого несчастного, который был достаточно глуп, чтобы позволить своей карте размагнититься или испортиться, и это никогда не бывает приятным зрелищем. Он также не просто читает лекции или заставляет парней просить прощения. Вместо этого они должны заслужить право на восстановление своих карт, делая все, что угодно, чтобы развлечь Акселя и унизить себя. Если я не могу задушить Уильяма, то по крайней мере могу представить себе несколько возможных сценариев, которые Аксель подготовит для него позже.

— Готово. — Джейс снова щелкает жевательной резинкой. — Хочешь, я буду за тобой присматривать?

— Да. — Я снова смотрю на часы. Две минуты до четырех.

Мы замолкаем, и я прислоняюсь к стене позади себя, пока мы ждем.

Ровно через минуту и двенадцать секунд главная дверь снова открывается, и на этот раз я слышу стук каблуков, когда кто-то еще входит в помещение.

Натали — одна из тех девушек, которые настаивают на ношении каблуков несмотря ни на что — даже у ее тапочек есть каблуки — но в школе