Месть. Под маской нежности - Алла Викторовна Нестерова

— А ты, Илья, кто? — я наклонилась чуть ближе, понизив голос. — Бизнесмен? Игрок? Или просто парень, который думает, что может обаять весь мир?

— Может, всё сразу, — он не отвёл взгляд, и в его глазах мелькнула насмешка. — Но знаешь, Маргарита, мне кажется, мы с тобой играем в одну игру. Только пока не решили, на чьей мы стороне.

Моё сердце забилось быстрее. Он был слишком близко к правде, и это пугало. Но я не могла показать слабость. Я рассмеялась, откидывая волосы назад:

— Играем? Илья, ты слишком много о себе возомнил. Я просто пришла посмотреть на искусство. А ты, похоже, решил, что я только и делаю, что ищу повод встретиться с тобой.

— Честно? Я так и думаю, — он подмигнул, но в его голосе была тень серьёзности. — Пойдём, есть ещё одна инсталляция. Она тебе понравится.

Он снова предложил руку, и я приняла её, чувствуя, как его пальцы слегка сжали мой локоть. «Он играет, Марго». Мы двинулись дальше, и я мысленно напомнила себе: «Ты здесь ради Михаила. Илья — ключ». Но его голос, взгляд и проклятая харизма цепляли сильнее, чем я хотела бы признать.

Мой телефон завибрировал в сумочке, достала телефон — отец. Надо ответить.

ГЛАВА 14

Я извинилась и отошла к окну, подальше от Ильи, чей взгляд, как лазер, всё ещё буравил мне спину. Я ответила, стараясь говорить тихо:

— Пап, что случилось?

— Марго, — его голос напряжённым. — Новая информация. Служба безопасности проследила за Михаилом. Из дома он рванул в какой-то жилой комплекс на окраине. Наши люди проверили — там живёт его девица, Елена Старостина. Пробыл у неё больше часа.

Я сжала телефон так, что пальцы онемели. Конечно, никакого «пивка с Лёхой». Пока я тут разыгрываю шпионку в изумрудном платье, мой «идеальный муж» обнимает Лену, нашептывает ей сказки про развод и их счастливое «потом». Желчь подкатила к горлу, но я проглотила её вместе с яростью.

— Я и не сомневалась, что он обязательно воспользуется возможностью с ней встретиться, пока меня нет дома, — выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Что ещё?

— Он на грани, — продолжал отец, и в его тоне сквозила насмешка, смешанная с яростью. — Семён Борисович, начальник моей службы безопасности, перехватил его звонок Илье Старостину сегодня днём. Михаил был на взводе, требовал ускорить какие-то переводы, чтобы вывести деньги до конца аудита. Илья, правда, его осадил — сказал, что сейчас не время для резких движений, мол, это привлечёт лишнее внимание. Но Михаил кипел, чуть ли не орал. Марго, он становится непредсказуемым. Будь осторожна. Кстати, ты где сейчас, почему не дома?

— На выставке, — ещё понизив голос, почти шептала, ответила я, бросив взгляд через плечо. Илья лениво потягивал шампанское, но его глаза, чёрт возьми, следили за мной, как ястреб за добычей. — Пап, я сейчас с ним, с Ильёй. На выставке. Пытаюсь выудить что-то полезное.

— С Ильёй?! — отец ахнул, и я услышала, как он проглотил крепкое словцо. — Марго, это безумие! Он может быть таким же скользким, как Михаил, или хуже. Что ты задумала, чёрт возьми?

— Расслабься, пап. Это просто разведка. Он думает, что я просто художница, понятия не имеет, что я жена Михаила. Дай мне время, я знаю, что делаю.

— Чёрт возьми, Марго, — он выдохнул. — Надеюсь ты знаешь, что делаешь, но если хоть намёк на опасность — звони. Немедленно.

— Обещаю, — я сбросила вызов и сунула телефон в сумку, поправив улыбку, как актриса перед выходом на сцену. «Ну, Илья, — подумала я, возвращаясь к нему, — ты, оказывается, умеешь говорить Михаилу «нет». Интересно, насколько длинный у тебя поводок».

Илья ждал у инсталляции, небрежно вертя бокал в пальцах. Его тёмные глаза сверкнули, как у кота, который заметил мышь, но улыбка была всё той же — дерзкой, с лёгким намёком на опасность, от которой у меня, чёрт возьми, мурашки по спине.

— Всё в порядке? — спросил он, и его голос, низкий, с лёгкой хрипотцой, был как дорогой виски — тёплый, но с обжигающим послевкусием. — Выглядите так, будто вам сообщили, что ваш лисёнок сбежал из книжки.

— Ха, — я фыркнула, натянув улыбку, которая, надеюсь, выглядела достаточно беспечной. — Коллега. Напомнила, что дедлайны не ждут. Художники тоже живут в мире, где время — это деньги.

— Понимаю, — он кивнул, но его взгляд говорил: «Я тебе не верю, Маргарита, и ты это знаешь». — Хотя, знаете что? К чёрту искусство.

Не дав мне опомниться, он взял меня за руку — уверенно, почти властно, но с той лёгкой небрежностью, которая заставляла сердце стучать чуть быстрее. Его пальцы были тёплыми, и я поймала себя на мысли, что не хочу их отпускать. «Чёрт, Марго, соберись!»

— Илья, что ты творишь? — я попыталась высвободить руку, но он держал крепко, не больно, а с той ненавязчивой силой, которая говорила: «Ты всё равно пойдёшь со мной».

— Спасаю тебя от тоскливого фуршета, — он обернулся, и его улыбка была одновременно мальчишеской и дьявольски обаятельной. — Я пережил сотню таких выставок. Одни и те же снобы, тёплое шампанское и критики, которые видят «глубину» в любом наборе пикселей. Ты же не хочешь стать частью этого цирка?

— И что ты предлагаешь? — я приподняла бровь, стараясь не показать, как его напор сбивает меня с толку. — Похитить меня и увезти в закат на своём кабриолете?

— Всего лишь Мерседес? — он рассмеялся, и этот смех был таким заразительным, что я чуть не улыбнулась в ответ. — Не в закат, Маргарита. Ужин. Настоящий. Без канапе размером с ноготь и разговоров о «цифровой метафизике». Или ты из тех, кто любит притворяться на раутах?

— Притворяться? — я фыркнула, выдернув руку, но шагнула за ним к выходу. — Это ты у нас мастер притворства, Илья. Спонсор выставок, айтишник на Мерседесе, а теперь ещё и спаситель скучающих художниц?

— В точку, — он толкнул дверь, и вечерняя Москва хлынула на нас прохладой и шумом улиц. — Но я не притворяюсь, Маргарита. Я просто знаю, чего хочу. А сейчас я хочу нормальной еды и разговора без фальши. Идёт?

Я посмотрела на него — на его тёмные глаза, в которых плясали искры азарта, на эту проклятую улыбку, от которой хотелось одновременно ударить его и… нет, об этом даже думать нельзя. Михаил сейчас с Леной, обнимает её, строит планы на украденные деньги. А я стою здесь, с человеком, который, возможно, держит ключ