Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

искусников возможность непосредственного влияния на их мозг пропадёт — Великая Сила защищает своих адептов. Если до этого времени ничего сделать не удастся — пиши пропало. Я так и останусь идолом, которому поклоняются со всем жаром неофитов.

— Ostende quid didiceris[51] — потребовал я, напустив на себя строгий тон и неприступность.

— Ome, magister ostendit nobis quomodo numerare[52], - общение со мной теперь только на латыни — как же, оме искусник, а всё, что делает оме — то свято. Убью, заразы такие!

На самом деле вьют из меня верёвки как хотят и, похоже, пока ещё не осознают этого. Это само собой так получается. А мне их жалко до слёз. Вот и ведусь.

— Ego volo scribere[53], - выдал Ют, — а Сиджи не может, — грустно заключил он по-немецки.

— Ничего маленький, мы поможем Сиджи, и он сам сможет писать, — я сел рядом на кровать с обливающимся кровью сердцем, и погладил светленькую и бордовую головки.

— Serios?[54] — откликнулся Сиджи.

— Да, маленький, я знаю, как это сделать. А пока учитесь владеть Великой Силой.

— Nos faciam, dominus noster[55], - услышал я в ответ и увидел синхрòнно кивнувшие головки с серьёзными моськами…

Самое главное, что нам необходимо — это медитации. Весь свой наработанный опыт проведения медитаций я передавал Сиджи и Юту. Детишки старательно учились. Не всё получалось, что-то они пока не понимали, но я как мог и как понимал сам, передавал и учил. Оставлял задания, приходил через день, проверял, поправлял, помогал, вёл за собой в совместных, показавших очень хороший результат, медитациях. Вместе мы без проблем спускались по ступенькам, достигая состояния отрешённости. И Сиджи и Ют хорошо видели все три оболочки, а состояние сверчка стало их постоянным спутником.

И вот сегодня настал день, когда я полагал, что и Сиджи и Ют готовы к принятию Великой Силы — так же как и я в своё время принял и почувствовал её в тот момент, когда под влиянием Шиарре с меня спала подавляющая печать.

Войдя в совместную медитацию я вызвал то своё состояние, когда в лесу почувствовал всеохватность бытия. Почувствовал город — могу увидеть практически любого жителя, Штайн сидит в кресле у камина, Элк и Аделька хлопочут на кухне, о чем-то оживлённо переговариваются. Кстати, на завтра надо пригласить мастера Дитриха, пусть посмотрит Адельку. Расширяю восприятие дальше и дальше, гарь на месте кабака Оппо, овраг, Эльфи напевает, размешивая что-то в глубокой миске, Машка сидит на печке, смотрит ему в спину. О, меня почувствовала, повертела головой и вдруг уставилась прямо на меня начинающими зеленеть глазами. Возвращаемся — мне ещё мелких за собой вытягивать. Оба лежат на кровати, я сижу между ними. Ждут, поедая глазами. Поехали… Перед тем как начать я объяснил обоим, что мы будем делать… Но пошло тяжело, может быть потому, что сразу двоих решил тянуть?

«Сиджи, Ют, слышите?»

«Sic! Ome»[56] — опять латынь, даже в телепатии. Ну что же, латынь, так латынь. Их есть у меня.

«Ut pervenias ad me»[57] — командую им. Тянуться надо не телом, а мыслью, сознанием — объяснил перед этим.

Ага, есть отклик, снижаемся — контакт усиливается. Оп-па, нас трое, а теперь вверх к Силе!

Смотрю на детей через Силу — оба и с руками и с ногами! Для Силы они не изуродованы! Синевато-серебристые наши обнажённые тела (в Силе нет одежды) стоят рядом друг с другом. Я повернулся к мелким:

«Сиджи, Ют, идите ко мне»

Неловко перебирая ногами, оба и так недалеко стоявшие от меня, бросились-прилетели в мои объятия. Восторг, невыразимая радость переливающихся всеми цветами радуги эмоций заполонили всё модельное пространство в котором мы с ними стояли. Я присел и ручки — живые настоящие ручки Сиджи обхватили мою шею, Ют приплясывал рядом от нетерпения.

«Оме! Оме!» — больше ничего я среди их восторга разобрать не смог.

Поддавшись их эмоциям, гладил по головам, целовал куда попало, они отвечали тем же. Мало-помалу эмоции схлынули и нам открылась картина видения мира через Силу — теперь уже можно сказать и так. Я таскал их туда и сюда — надо показать как можно больше, пока у них и у меня есть силы — я пока ещё тащу их практически на себе. Смотрели город, показал им Машку…

Всё, хватит, пора возвращаться…

Очнулся я, сидя на кровати с обоими омежками на руках, поддерживая их под мелкие костлявые попки, Ют обхватил меня за шею и оба спали, сопя носиками в мои щёки.

Великая Сила приняла новых адептов. И как мне показалось, приняла с удовольствием, если можно так сказать. Ну, по крайней мере, мне так хотелось бы думать.

Осторожно уложил детей на кровать, укрыл одеялом и вышел.

— Аделаид, — позвал я суетящегося возле Элка омежку.

— Да, оме? — подскочил он ко мне.

Лысенькая головка, оттопыренные прозрачные ушки, одно больше другого (вероятно то, по которому его ударили). Бледное до синевы, с кругами под глазами личико не совсем правильное, погрубее, чем у тех омег с которыми я общался раньше (не удивительно — Аделька из крестьян), но именно эта неправильность и придаёт Аделаиду какой-то шарм и делает симпатичным — на это и клюнул альфа-насильник. Детский припухлый силуэт губ…, чуть широковатый подбородок — немного шире чем у Эльфи… Я опять вспомнил его безутешные рыдания в сарае после изнасилования — острой жалостью резануло по сердцу (я, блядь, грёбаный менталист — я, сука, ничего не забываю! Не могу!). Ушки и кожа на лице поморожены — шелушатся, руки тоже, наверняка и ноги побило морозом.

Одёжка не по размеру, с плеча Элка. Тоненькая худая шейка трогательно торчит из широкого ворота. Своего у него ничего нет — рванина даже не годилась на тряпки, мыть полы. Ничего, завтра они с Элком сходят на базар и купят всё, что нужно.

Я погладил Адельку по кругленькой выбритой голове, транслируя ему не полностью растраченную на Сиджи и Юта нежность. Он прикрыл глаза от удовольствия.

— Аделька — можно я тебя так буду звать?

Омега, не открывая глаз, кивнул.

— Так вот, я попрошу Штайна, он позовёт мастера Дитриха и тебя посмотрит целитель. Определит, как твоё ушко и всё ли в порядке в твоей попке. Согласен?

— Оме, это больших денег стоит! — воскликнул Аделька, распахивая глаза.

— Ну не думаешь ли ты, что я не могу потратиться на своего прислужника? Ты мне здоровым нужен.

Паника мелькнула