Чужими мы (не) стали - Ольга Рог

— Мария покусала нижнюю губу, соображая, как быть. Кириллу почему-то хотелось помочь, а не отмахнуться от него, как от досадливой помехи. Мама бы ее за это не осудила точно. Парень — жертва обстоятельств. Он искал выход из тупика, где все взрослые вокруг решали за него.

— Ладно, едем ко мне. Но, сначала заберем твои вещи. Ты где их оставил? —Буров посмотрел на тощую замызганную спортивную сумку, что умещалась у Кирилла в одной руке.

— Все здесь. И документы свои успел забрать, — несказанно обрадовался Кир, тряхнув поклажей. Его не прогоняют поганой метлой и хотят помочь. Однозначно, он нарвался на приличных людей. Определенно повезло на этот раз. Ему сильно не понравилась та полная тетка, что успела сунуть ему в руку бумажку с номером своего телефона. Она до сих пор скомканная лежит в боковом кармане штанов.

— НУ раз «все здесь», тогда поехали, — сказал Нияз, наведя сигнальным брелоком на своего «мустанга».

— Мам, ты где? — скидывая туфли, Маша заметила, что полы помыты. Заглянула в гостиную, где казалось, что ничего и не было от поминок. Запах немного остался, но он скоро уйдет. Окно открыто настежь для проветривания.

— Здесь — отозвалась Нина Ивановна из кабинета отца.

Мария нашла ее сидящей в хозяйском кресле. На столе разложен старый фотоальбом. Рядом чашка с остывшим чаем.

— Мам, ты чего? — обняла ее за шею дочка, прижавшись щекой к щеке. Втянула ноздрями родной запах, знакомый с детства.

— Я хочу продать эту квартиру, Маша. Здесь все напоминает Ростислава. Не хочу жить в склепе воспоминаний и сожалений о прошлом, — похлопала ее по руке. — Знаешь, Буров мне признался в чувствах. Это так неожиданно... — прикрыла глаза, словно застеснялась.

Мария отстранилась, присаживаясь на подлокотник кресла. Она знала, как тяжело матери далось уход отца. Они были вместе целую жизнь. Здесь, среди стен сосуществовали вместе, но не рядом. Продать его — означало перечеркнуть целую эпоху, но Маша понимала, что для матери это единственный способ двигаться дальше. Не застрять в той точке переживаний и обид.

— Что ты думаешь про дядю Нияза? — Мария сделала лицо попроще, чтобы не выдать себя с хитрой рыжей головой.

— Не знаю, не знаю, — мама захлопнула переплет альбома, подняв пыль. — Очень давно не была на свидании. Твой отец был — не романтик. Не умел выдавать эмоции. Проще было промолчать. А ты, Маша, что думаешь? Стоит мне... сходить в кино? — Нина подняла узкое лицо, взглянув на дочь.

— Эм... Ну-у-у, я бы на твоем месте, сходила. Если фильм интересный.

29.

На почту Маши с самого утра пришел файл из лаборатории. Она с первого раза не смогла его открыть, промазала стрелкой «мыши». Перед глазами плясали цифры, буквы. Внизу приписка:

«С цепью определения родства тестируемых лиц. Было исследование хромосомы. Результаты исследования, присущи людям не связанными линиями родства. вероятность равна — нулю».

Мария нервно пшикнула, ударила по столу кулаком. Она знала! Знала, мать его! Их ничего не связывает с Кириллом, кроме злого умысла третьих лиц. Отправив копию на почту Нияза, Маша схватив сумочку, поскакала в его кабинет, только рыжие волосы назад... Бежать недалеко, через две двери и налево.

— Можно? — крякнула, побрякавшись для формальности, и тут же сунула нос в кабинет.

— Ты уже наполовину зашла, входи полностью, — кивнул Буров, отвлекаясь от отчета на компьютерном мониторе.

Нияз откинулся на спинку кресла, сложив руки в замок на животе. Он был в прекрасном расположении духа. Третью неделю ухаживает за Ниночкой и лед тронулся... Да! Вчера вечером позволила ручку свою поцеловать. Если так дальше пойдет, через год он потрогает ее колено... Угу.

— Пришел результат из клиники. Я его отправила вам на почту, — ее улыбка была больше похожа на оскал. Голос дрожит от нетерпения всему миру рассказать сногсшибательную новость.

— Нуу-и Изки? Что там? — он уже знал ответ, но пусть сама скажет. Машку же разорвет, если она сейчас на него свои писки-визги не выплеснет.

— Кирилл мне — никто! Ни брат, ни сват, ни пятое колесо от телеги. Левый парень, которого подкинули моему отцу, чтобы дергать за ниточки, — она плюхнулась на свободный стул и смотрела на темноволосого мужчину во все глаза, пылая от ярости и радости одновременно.

Буров ее выслушал и кивнул.

— Те письма писала Катерина. Ее почерк, судя по экспертизе. Всю жизнь она завидовала Нине. Хотела Роську с ней развести... А, не получилось. Ну, что об этой гадюке вспоминать? Она свое получила. Я ведь тоже без дела не сидел. Вскрылись кое-какие махинации с обеспечением в части, где она заведовала на складе. Срока давности по подобным преступлениям — нет. Катьку-генеральшу уже арестовали и описали все движимое и недвижимое имущесто.

Маша налила себе водички из графина. От новостей кружилась голова. Так стало жаль отца, хоть плачь. Нияз ее не трогал, дал время успокоиться и осмыслить, — Что будем делать с Кириллом? — сделала еще глоток, запивая горечь во рту.

— Парень поступит в Пермское Суворовское Военное училище. Будет на полном государственном обеспечении. От нас подальше... Остальное зависит от него, —Буров, вздернув подбородок, поскоблил у горла.

— то есть, все закончилось? Как же теперь... — Мария хлопала глазами, словно сбилась с пути и всплыли другие указатели, со странными названиями, например: «Пойди туда, не зная, куда...»

— Сожги нахрен остальные письма и забудь. В них нет правды, — он крутанулся в кресле и пошел к панорамному окну, чтобы увидеть не только небо, а еще позвонить Нине, услышать ее голос. Нияз стал зависим от этой маленькой женщины. И чем дальше, тем сильнее вязнет.

— Нина? — сердце зашлось в динамичной дроби, стоило ей ответить: «Да?».

Маша осторожно прикрыла за собой дверь. Потопталась немного. Поскольку, у нее все дела на сегодня уже завершены, основное начальство не будет против, если она смотается домой... Пораньше.

Скинув туфли у порога, Мария прошла сразу в большую комнату. Вытащила из шкафа остатки писанины. Покрутила, повертела. Потусовала, дойдя до последнего.

Какое-то шестое чувство сработало. Молодая женщина открыла последний конверт и нашла там целых два сложенных листа. Один отличался тем, что был на чистой белой бумаге.

«Родная моя Маша, знаю, что письма попали именно к тебе. Мой любознательный исследователь всего, точно найдет разгадку из постыдного