Хозяйка скандального салона "Огонек" - Марика Полански

Наконец, после многих часов тряски перед нами показались первые строения. Простые, деревянные дома с покатыми крышами, окутанные легкой дымкой. Малые Горшки была скромной, приземистой и словно выросшей прямо из земли деревенькой. Она лежала в небольшой ложбине, окруженная пологими зелеными холмами, и казалась такой же естественной частью пейзажа, как раскидистые дубы или извилистая речушка, что лениво несла свои воды по дну долины.

Главная улица, если так можно было назвать эту укатанную колею, была усыпанной мелкой галькой, с лужами, в которых отражалось низкое свинцовое небо. По обеим сторонам улицы стояли крепкие, незатейливые дома, срубленные из тёмного дерева и выбеленные дощатыми ставнями. Крыши, покрытые соломой или дранкой, местами покрылись мхом, что придавало им вид старых шляп. Почти у каждой калитки виднелись небольшие палисадники с неприхотливыми мальвами или ромашками – яркими пятнами на фоне общей серости.

В воздухе повис въедливы запах квашеной капусты, сена и навоза. Где-то вдалеке замычала корова, загорланил петух, перепутавший раннее утро и поздний вечер.

Возле одного дома, что выделялся чуть более крепким забором и свежевыкрашенными ставнями, на скамейке сидела пожилая женщина. Ее тонкие, скрюченные пальцы опирались на клюку, но глаза были устремлены прямо на наш экипаж. Заметив мой взгляд, она сухо кивнула, но даже эта крошечная реакция показалась мне неожиданной.

Миновав небольшую лавку с вывеской «Припасы и утварь», что пахла свежим хлебом и дегтем, мы остановились возле постоялого двора, на табличке которой виднелась истертая от времени надпись: «Зеленый тополь».

Он располагался на окраине деревни, у самой кромки леса, и выглядел вполне солидно: добротный двухэтажный дом из тёмного дерева, с толстыми стенами и крытой галереей на втором этаже. Из открытых окон доносились гомон голосов, смех и позвякивание кружек – верный признак того, что жизнь здесь кипела.

- Ну вот, миледи, приехали, - объявил Карл, лихо осаживая лошадей прямо у крыльца. Он спрыгнул с козел, помог мне выбраться из кареты, ловко подхватил тяжеленный саквояж. - «Зеленый Тополь» - самое лучшее заведение в Горшках, уверяю вас. Хозяин, Клод, - мой старый приятель.

Минди тут же заворчала, вылезая из экипажа:

- Приятель, приятель… Главное, чтобы там не было таких приятелей, готовых перерезать горло из-за серебряной монеты!

- Да не волнуйтесь, Минди, - отмахнулась я. – Полагаю, что хозяин не настолько глуп, чтобы прикончить четверых путников за горсть монет. Тем более тех, кто разъезжает с гербом знатного дома

Мы вошли внутрь. Постоялый двор встретил нас теплым, плотным воздухом, пропахшим жареным мясом, пивом и сырым деревом. В главном зале, достаточно просторном, царило оживление. Длинные, грубо сколоченные столы были заняты посетителями – по большей части, дорожными торговцами, крепкими мужиками в потертых кожаных куртках, и угрюмыми лесорубами. Группка веселых студентов, по-видимому, возвращавшихся из столицы, громко смеялась над чьей-то шуткой. У очага, от которого шло приятное тепло, суетилась дородная хозяйка, вытирая руки о передник.

Едва мы переступили порог, как Карл, расправив плечи, оглядел зал с видом триумфатора. Его взгляд, полный бравады, скользнул по лицам присутствующих и тут же остановился.

- Боги! – из-за стойки к нам вышел здоровенный мужик с окладистой бородой и кожаной жилетке поверх суконной рубахи. – Карл-Мелюзга!

- А вот и сам Клод, - Карл обреченно вздохнул, но тотчас изобразил искреннюю радость на лице и раскинул руки в приветственном жесте. – Рад тебя видеть в добром здравии, старина!

- Тысячу зим тебя не видел! – Клод стиснул возницу так, что я невольно испугалась, как бы он его не сломал. – Уж не ждал, что когда-нибудь встретимся. Чем обязан, старик?

- Нам бы переночевать. Это леди Эвелин ван Дорт...

- Миледи, - хозяин постоялого прижал правую руку к груди и склонился в вежливом поклоне. – Искренне рад приветствовать вас в моем скромном заведении. У нас лучшие комнаты во всей округе!

- Это Минди Крок, - горничная чуть заметно кивнула, и Клод расплылся в счастливой улыбке. Карл повернулся к гному и тяжело вздохнул: - А это господин Вилли Гром.

Гном так посмотрел на Клода, что тот лишь сдержанно кивнул.

- Что ж, - пробасил великан, слегка откашлявшись. – Добро пожаловать в «Зеленый Тополь».

Глава 4

Комнаты на втором этаже «Зеленого Тополя», куда нас проводил сам Клод, оказались примером непритязательности и уюта деревенского постоялого двора. Моя комната была просторной, но без столичного шика. В глаза сразу бросилась практичность: стены обиты не вычурными шелковыми обоями, а добротной полосатой тканью, которая, хоть и выцвела местами, но по-прежнему смотрелась довольно неплохо. Из широкого окна с крепкой дубовой рамой открывался вид на деревенскую улицу. Занавески из плотного льна, перехваченные простой тесьмой, пропускали достаточно света, отчего комната не казалась мрачной.

В центре стояла массивная кровать на высоких ножках. Правда, без балдахина из дорогого бархата. Воздушная перина так и манила растянуться на ней, но я, собрав волю в кулак, сдержалась. От чистых простыней пахло свежестью и чем-то травяным, а пуховые подушки словно приглашали к сну. На небольшой прикроватной тумбочке стоял глиняный кувшин с чистой водой и фаянсовый таз для умывания.

- Неплохо, - присвистнула я, изумленно разглядывая комнату. – Очень-очень неплохо.

- Через Малые Горшки пролегает путь из Велундора к Миствэйлу, миледи, - пробасил Клод. – Многие путники не желают ехать через Черные Зубы. Среди путников много и приличных людей. А приличным людям не пристало ночевать в хлеву.

И ведь не поспоришь.

Справа от кровати возвышался платяной шкаф из темной сосны с медными ручками. У противоположной стены располагался письменный стол, небольшой, но его вполне достаточно, чтобы вести дорожные записи или писать письма. Рядом с ним стоял простой деревянный стул с высокой спинкой, украшенной незатейливой резьбой.

Деревянный пол, отполированными сотнями ног до мягкого блеска, был частично устлан домоткаными ковриками с яркими узорами. Возле камина, сложенного из крупного камня, стояли аккуратные дровнички с поленьями. А над каминной полкой висело большое, слегка потускневшее от времени зеркало в широкой резной раме, отражающее свет от скромной бронзовой лампы на стене.

Рядом с камином была еще одна дверь, ведущая в комнату для слуг. Комната Минди, хоть и вполовину меньше моей, была обставлена с тем же уютом. Там стояла простая кровать, маленький сундук вместо шкафа и табурет. Все было чистым и аккуратным, что свидетельствовало о порядке, который царил в этом постоялом дворе.