Какие планы на Рождество? - Карен Понт

— Вот бы я тогда порадовалась, — насмехаюсь я, в душе немного обиженная.

У меня замечательная пижама. Что он против нее имеет? Длинная, плотная, мягкая, как нельзя лучше подходящая для отдыха в горах.

Я уже минут двадцать читаю и вся погрузилась в сюжет, как вдруг Давид преспокойно забирает книгу прямо у меня из рук.

— «Вот теперь тебе хорошо», — декламирует он. — И чего я вообще ожидал! О чем повествует этот слащавый романчик? Погоди-ка, я сам догадаюсь, — продолжает он, не давая мне даже слова вставить, — это про девушку, которая встречает миллиардера. Он ужасно противен и спесив. Но она безумно хочет его, потому что он красив как бог. Они не в силах перестать ругаться и выяснять отношения — но вдруг этот тип страстно целует ее, тут все ее тело содрогается от возбуждения, и он в тот же миг превращается в робкого и романтичного влюбленного.

— Ну и что с того! — отвечаю я, вырывая у него книгу. — Пора бы знать, что быть женщиной не означает читать только слащавую сентименталку. Бывает, что интересуются и другими историями.

— Вроде этой книжонки? — весело спрашивает он. — Вряд ли, по обложке она явно не из тех трудов, где автор задается экзистенциальными философскими вопросами.

— Ошибаешься! На самом деле это рассуждение о жизни с примерами судеб женщин, столкнувшихся с трудным моральным выбором.

— О-го-го!.. Нет. Неубедительно.

— Ты что, намекаешь, что такой крутой мужик, как ты, читает только нечто глубокомысленное? А мне, девчонке с птичьими мозгами, подобное не по зубам?

— Я ни на что такое не намекаю. Просто думаю, что в детективных романах персонажи прописаны совсем иначе, глубже, что ли.

— Не надо быть психологом, чтобы догадаться: в твоей книге похищение заказал муж[12], — парирую я спустя несколько секунд, за которые успеваю вернуть спокойствие.

— Ах вот как?!

— Доброй ночи, мой дорогой Давид. Приятных снов.

Нет, ну каков!..

Глава 14

22 декабря, 9:00

Думала, что спать буду плохо — ведь я привыкла ворочаться с боку на бок, — но вышло наоборот: я дрыхла как убитая.

Да и подумаешь — не так уж трудно спать в одной постели с парнем, сложенным как те типы, что позируют для календарей.

Открываю глаза и с ужасом вижу, что лежу лицом к Давиду, а правая нога полузакинута на него. И ко всему прочему на этой моей ноге лежит его рука.

Напрашивается вывод: не умею владеть собой даже во сне.

Тут просыпается и Давид, и сразу же его взгляд останавливается на моей ноге и его руке. Лицо озаряется лукавой улыбкой.

— Это программой не предусмотрено, — говорит он, — и все-таки…

— Первый раз и в постели — никогда, — сразу возражаю я, стараясь скрыть волнение от того, что его рука лежит на моем бедре. — Ты меня знаешь. Я предпочитаю менее банальные места.

— Какой же я дурак! Зачем мягкая пушистость матраса, когда так близко шершавость бетона! К счастью, в этой комнате есть и стены, — и он подмигивает.

Потом убирает руку с моей ноги, встает и подходит к окну — нажать автоматическое раскрытие ставен. Когда комната понемногу наполняется светом, он потягивается.

Не подумайте, что я его внимательно рассматриваю, нет — только окидываю беглым взглядом, как наблюдали бы за кошечкой, вытягивающей лапки, — как равнодушная девица, не более.

Плечи у него широкие, и спина мускулистая. Некоторым нравятся мужские попы, а вот я предпочитаю спины. Мужчина с хорошо сложенной спиной — это многообещающе.

Не желая начинать день, нарвавшись еще на какой-нибудь непрошеный совет, я тоже встаю и иду в ванную комнату — принять хороший душ.

Холодный душ.

В половине десятого мы спускаемся вниз, где все уже собрались. Не могу противиться желанию на несколько минут задержаться у широких стеклянных панелей — полюбоваться фантастическим видом. Солнце сверкает на заснеженных вершинах гор, а небо такое голубое, каким бывает в погожий летний денек.

С кухни долетают такие божественные ароматы, что я наконец отрываюсь от созерцания природных красот. Как и вчера, стол накрывают Элен и ее подруга Валери, попутно болтающие о всяких пустяках.

Я сажусь рядом с Давидом за огромный деревянный стол в центре комнаты. На нем уже всего полным-полно: булочки, круассаны, тосты с шоколадом, блины, но стоит и блюдо с салатом, творог, гранола, нарезанные сыры и колбасы.

— Сосиски с яичницей-болтуньей будут через пару минут, — объявляет Элен. — Представляю, как вы проголодались, — говорит она, обернувшись в мою сторону и, кажется, подмигивая. — Активные упражнения вызывают аппетит!

И опять подмигивает.

Ну да, на всякий случай — вдруг я прозевала первое подмигивание.

Давид, намазывая внушительный кусок конфитюра из ревеня на не менее толстую булку, делает вид, что ничего не понимает.

А вот Маделина покатывается со смеху.

— Мама, оставь ты их обоих в покое. Видишь, Полина покраснела как помидор!

От этого, разумеется, мои щеки становятся просто пурпурными.

— Что я такого сказала! — возмущается Элен, ставя перед каждым из нас по тарелке: на яичнице-болтунье лежат по три весьма аппетитные маленькие сосиски.

В ответ в животе очень громко урчит.

И конечно, это именно мой желудок подает голос.

— Неужто это разворчался Гринч? — спрашивает Донован, который только что вошел.

— Нет, это желудок Полины, — откликается Маделина, засовывая в рот какой-то чудовищно огромный блин. — Она так сильно проголодалась после ночи, проведенной с нашим братом, — говоря это, она продолжает пожирать все, что перед ней стоит.

— Не замечал, что ты такой половой гигант, братишка, — подкалывает Давида Донован.

— А тебе-то какое дело? — откликается тот без тени улыбки.

Видимо, о моем присутствии все забыли. Ладно, возьму-ка я лучше немного творога? Да, именно творога, он свежий и вкусный. Есть и, главное, ни с кем не встречаться взглядами.

— Вам обязательно начинать пикироваться уже за завтраком, а? Не так часто мы все собираемся вместе! А раз Давид к тому же приехал не один — мог бы и порадоваться за братика. Иди же, садись есть.

Слава богу, Доновану нечего возразить, и он тоже садится за стол.

— Мама, как вкусно, — продолжает Маделина как ни в чем не бывало. — Вот я рожу, и у меня больше не будет нормальных ночей, а когда превращусь в жалкое подобие человека, обещай приезжать и жарить мне омлеты!

— Надеюсь, ваша жизнь застрахована? Потому что предупреждаю: если вашей дочери не дать вволю поспать, она превращается в злобную фурию.