Какие планы на Рождество? - Карен Понт

class="p1">— Погоди-погоди, еще же будет клиника и роды! И не исключено, что я попытаюсь тебя убить, если мне станет слишком больно. Потому что, сам понимаешь, этот ребенок появится только по твоей вине.

Я улыбаюсь, совершенно счастливая оттого, что тема моих сексуальных подвигов с Давидом больше никого не интересует.

Уже почти час продолжается завтрак, подогреваемый сплетнями, рассказанными Элен, и шутливыми подколами Маделины и Людовика. Давид с Донованом почти все время едят молча.

— Ну, доели еще не все, но уже пора готовиться к бегам, — объявляет Элен и встает. — Нам нужно подтвердить титул чемпионов.

Существует масса видов забегов: лошадиные бега, бег на длинные дистанции, бег в определенном направлении, не говоря уж о беготне по супермаркету… А я вот, облачившись в любезно одолженный мне Маделиной зеленый светящийся лыжный комбинезон, готовлюсь принимать участие в санных бегах.

Стою на нижней точке спуска, который мне с моим астероидом на веревочке кажется головокружительным, и мне становится как-то не по себе. Как теперь признаться, что я боюсь всего, что быстро движется? Заметьте, я не испугалась Эрве, хотя у меня были все причины. Но, пожалуй, надо согласиться, что тут совсем иное.

Как я успела понять, речь идет об индивидуальном спуске. Каждый загружает свой зад в смертоносное пластмассовое орудие, три, два, один, старт! (Ну а в моем случае — или сразу скажем «стоп», или въедем прямо в гроб.)

В прошлом году выиграли Давид, Маделина и Донован — три первых места именно в таком порядке.

— Предчувствую в этом году женский реванш, — утверждает Валери. — Ты понимаешь, Элен? Покажем им, этим молокососам, из какого мы теста. Давид, твоей череде побед конец!

— Да ради бога, — отвечает он. — Тем более что я в этом году не участвую. Флаг нашей пары отдаю Полине в руки. Не так ли, дорогая? — Он поворачивается ко мне, чуть замявшись перед нежным обращением.

Совсем недавно, прихорашиваясь в спальне, я попробовала уклониться от этого развлечения, но Давид напомнил мне о моих обязательствах: я здесь, чтобы избавить его в этом году от участия в семейных увеселениях.

— И кстати, — вспоминает он, — надо ведь кому-нибудь остаться и с Мэдди. А вдруг ей придет в голову разродиться своим зеленым мохнатым монстриком прямо в снег.

— Помни: монстр слышит все, что ты говоришь. И не жалуйся потом, если он описает тебя в тот самый миг, как ты будешь менять ему подгузник.

— Ты будешь лицезреть мой триумф из первого ряда, братишка, — бахвалится Донован.

— Я свято верю в мою пару. Она распылит за собою по ветру все рекорды скорости.

До этого дня все мои манипуляции с распылением ограничивались пульверизатором для борьбы с насекомыми — опыт, который сейчас, думаю, мне не пригодится. А кстати, что они имеют в виду под «рекордом скорости»? Или это рекорд для тех, кто еле-еле движется, прибывает последним и оказывается в самом низу зачетной таблицы? Если так, то это как раз для меня.

Не успеваю даже сформулировать свое недоумение и высказать его вслух, как Донован уже берет меня под ручку и тащит на вершину спуска.

— Так ты что же, чемпионка по санным бегам?

— Вовсе нет, — признаюсь я, предпочитая сразу раскрыть все карты. — И если честно, сейчас я вообще впервые залезу в санки. Давид немного погорячился.

— Зная его, я не удивлен… А хочешь, я тебя научу ими управлять? Мы можем проехать небольшой участок спуска: ты сядешь у меня между ног, а я сожму бедра и буду тебя удерживать, — приятные ощущения тебе гарантированы.

— Уф, ну да, почему бы и нет, ты очень любезен…

Не успеваю договорить и уже вижу, как Давид стремглав бежит к нам, волоча за собой санки, которые он, несомненно, где-то стащил.

— Я все-таки решил поучаствовать!

— Ба, тогда уж и я! Смотрю, всем наплевать, если я рожу прямо в снегах? — во весь голос вопит Маделина. Ну что за веселая семейка!

Я уже почти улучила момент, чтобы сбежать с соревнований, но тут Давид хватает меня за руку.

— Вот увидишь, это симпатично! — говорит он.

Надо будет все-таки объяснить ему правильное значение слова «симпатично».

Через пятнадцать минут, отдуваясь, как бык весом в десять тонн, сожравший тройную порцию картошки под сыром, я наконец взбираюсь на вершину спуска. Взгромождаюсь на санки, удобно сложив ноги под себя и сжав рукоятки управления. И вдруг думаю: если хоть немного повезет — мой зад перевесит, и все застопорится, а я так и останусь здесь, на вершине.

Немного приободрившись от такой перспективы, я тут же испытываю горькое разочарование, осознавая, что служащие, прибывшие из города для организации этого великосветского мероприятия (наверняка ненадежные), подталкивают вас сзади, чтобы вы успели набрать нужный разбег. Полный отстой.

И вот, пока Давид посылает мне широкую обнадеживающую улыбку, а мне хочется пришибить его лопатой, события разворачиваются с головокружительной скоростью.

Некий тип в черном пальто, наброшенном, понятное дело, поверх лыжного комбинезона, пускает в небо ракету — сигнал к началу бегов. Я чувствую, как другой тип за моей спиной толкает меня вниз, вместо того чтоб подумать, что и его жизнь тоже в опасности во время такого разбега.

Мои санки мгновенно разгоняются так, что мне кажется, они вот-вот подо мной развалятся. Я никак не могу понять, что лучше сделать: зажмуриться, чтобы не видеть, как придет моя смерть, или в ужасе завопить. Выбираю второе и, как Жозиан Баласко на лыжах, ору во всю глотку: слишком бы-ы-ыстро-о-о!

Надо полагать, не слишком — потому что мимо, подымая вихри снежного воздуха, бьющие мне прямо в лицо, проносятся опережающие меня соперники, стремительно исчезающие за поворотом спусковой трассы.

Поворот? Так там еще и поворот?!

Я не успеваю как следует изучить этот вопрос — ибо, к моему полному отчаянию, это искривление санной дорожки исчезает из моего поля зрения, а вместо него мои сани несутся прямо в здоровенный сугроб.

Повинуясь инстинкту выживания, я изо всех сил жму на рычаги, и сани почти мгновенно останавливаются.

Сани-то да.

А вот мое тело — нет.

По какому-то ненормальному закону физики, на который в обычной жизни всем плевать и никто не смог бы вспомнить его формулировку, я лечу вперед, выставив руки, и в позе благословляющего ангела врезаюсь в снежную стену.

Образ, конечно, высокохудожественный, но знаменующий завершение моей многообещающей карьеры в санном спорте.

Лучше уж съесть живых тараканов, чем снова взгромоздиться на этот реактивный снаряд…

Ну, может, и не живых…

Может, и не тараканов…

Но с санками у меня все кончено,