Какие планы на Рождество? - Карен Понт

— Главку-другую? Да ты уже на сто пятьдесят седьмой странице! — констатирую я, вырывая книжку у него из рук. — Давай сознавайся, что тебе нравится и тебя увлекает сюжет!

— Ну вот уж! Я только… Ладно, сдаюсь. Он не так уж и плох, романчик этот твой. Только тут не хватает трупов, расчлененных тел и хмурых полицейских комиссаров, но в целом — ничего так. Особенно смешная тут вышла Джесси. Ну а ты, — спрашивает он, — как провела денек с Мэдди?

— О, это было замечательно. Твоя сестра мне очень нравится. Мы прошлись посмотреть ее магазинчик, и хочу сказать, что у нее настоящий талант. И еще… Она рассказала мне про бал…

— Ах да. Точно, а я почти забыл… Бал эльфов. Нечего и пытаться слиться, моя матушка — президент оргкомитета.

— Мне придется пережить и это. И потом, обещание есть обещание.

— Да, и правда… Обещание.

На миг мне слышится разочарование в его голосе. Но только на миг. Так или иначе, у меня не остается времени об этом думать, потому что вмешивается Элен — она призывает нас к порядку, окликая снизу: раз семья в сборе, то в полном составе привлекается к изготовлению гирлянд из попкорна.

Еще пара часов, и вот уже есть несколько метров гирлянд, и вот я клянусь себе больше ничего не есть до завтрашнего утра. Принцип «нанизав три зернышка, проглоти четвертое» обрек мою печень на страдания.

И это не говоря уже об Элен — она, сияющая от радости, что вся семья собралась на празднества за общим столом, видимо, намеревается уничтожить наши желудки. В обеденном меню гусиная печень с жареным инжиром, куриный рулет с эстрагоном и мандариновый мусс.

Обед, как и накануне, затягивается до позднего вечера за чрезвычайно оживленной беседой в кругу семьи — я к такому совсем не привыкла. Элен говорит о завтрашнем дне, в планах подготовка к балу и поход в лес за самой лучшей рождественской елкой; Мэдди уплетает за четверых и вяло отмахивается от подколов братьев, а Людо ее защищает. Короче, у всех улыбки на лицах, и я, раскрепостившись, чувствую себя полностью в своей тарелке.

Давид с Донованом и на сей раз не перекидываются ни словечком, если не считать пары-тройки весьма обидных подколов. У такой неприязни явно должно быть какое-то объяснение, кроме того факта, что они братья.

Но, по правде говоря, я не успеваю долго поразмышлять над этим, потому что Элен, едва убрав тарелки после ужина, предлагает поиграть в настольные игры. Кажется, никто не удивлен, и из этого я заключаю, что речь снова о традиционных развлечениях семейства в канун Рождества.

Я не фанатка настольных игр. И честно говоря, причина проста — я ненавижу проигрывать. В мои тридцать с хвостиком я такой же скверный игрок, каким была и в пять лет, когда бабушке приходилось идти на стратегическое самопожертвование и позволять мне победить, только бы потом часами не любоваться на мою недовольную мордаху. И теперь мне самой страшновато представлять, как я буду играть со своим ребенком — придется сделать вид, будто я забыла хорошие карты в игре «Мемори».

А в программе нынешнего вечера — «Рисовалки». Поскольку мои способности к рисованию слабее, чем курица лапой, то я жду самого худшего. Наскоро формируются команды: Элен с Валери, Мэдди с Людо, а раз остается непарное количество игроков, то Давид, Донован и я формируем команду из троих участников.

Мэдди снова благодарит меня за то, что я приехала к ним, — в этом году она наконец-то играет в одной команде с любимым мужем. Нетрудно догадаться, что до этого из-за неприязни братьев друг к другу она была вынуждена выбирать в пару кого-нибудь из них двоих, из опасения, как бы они не стали саботировать игру и не испортили вечер.

Предположив, что мы еще можем проголодаться, Элен расставила на маленьком столике в гостиной домашнее печенье и шоколадные конфеты. За неимением места в желудке я удовольствовалась только одной печенюшкой — ну ладно, парочкой! — и тремя шоколадными конфетками.

По жеребьевке начинать игру выпало нашей команде, и мы выбрали Давида первым рисовальщиком. Я сразу почуяла: нас ждет выигрыш. Давид вытаскивает карту, и как только он заносит ручку над листом бумаги, уже закрепленным на деревянном мини-мольберте, я начинаю выступать с предположениями:

— Человечек? Пожарник? Огонь? Дровосек? Серийный убийца? Тот, кто готовится добыть огонь?

По-видимому, тут не привыкли к такому серьезному отношению к игре, когда простое угадывание в «Рисовалках» такое пылкое, будто на кону жизнь, — вокруг громкий хохот. А песок в перевернутых часах все убывает! Я не отвлекаюсь на них. Все-таки начало партии, расслабляться нельзя ни в коем случае!

— Давай же, Давид! Продолжай! Не так много времени у тебя! Рука? Человек, а у него рука? Человек, который стоил три миллиарда? Взять ребенка за руку?

Полусмеясь, полураздражаясь, Давид пытается подсказать нам правильный ответ, стуча ручкой по руке нарисованного им человечка и потом отводя от нее к голове длинные линии.

— Это он что, блюет? — пытается догадаться Донован, отчего его брат немедленно хмурит брови.

Проходит еще несколько секунд.

— Он что-то выбрасывает? Это человек, который выплевывает воду? Или слюну?

Возбужденная молчаливой поддержкой Давида, я подскакиваю как на иголках.

— Человек-паук? — выпаливаю я одновременно с гонгом, возвещающим о падении последней песчинки в песочных часах.

— Да, точно! — поздравляет меня Давид. — Человек-паук!

Переполненная счастьем от победы в первой партии, я поворачиваюсь к Доновану и выставляю вперед ладошку, чтобы он хлопнул по ней своей — что он и делает, а потом крепко прижимает меня к себе в дружеском объятии. Объятие короткое, но его хватает, чтобы застигнуть меня врасплох. Когда я протягиваю руку Давиду, тот потерянно смотрит куда-то в стенку, но овладевает собой и вот уже улыбается мне.

— Человек, который выплевывает слюну? — подшучивает он. — Ты не могла бы объяснить, где поднабралась таких странных выражений?

Затем настает черед Мэдди и Людо, и тут уж хватает десяти секунд, чтобы угадать, что речь идет об иллюстрации поговорки «голодный как волк». Я уже готова возмутиться — задание слишком простое. К тому же они уже несколько лет муж и жена, знают друг друга вдоль и поперек, а это дает им серьезную фору. А я с Давидом общаюсь — и то это уж слишком громко сказано — не больше трех дней, а с Донованом и вовсе не больше трех часов! В таких обстоятельствах нужно сделать какие-нибудь послабления, а?

Я уж было приготовилась попросить изменить правила игры, как снова