Сладкий - Маша Ловыгина

Варвара оборвала собственные мысли и сгребла с перилец пушистый снег. В свете лампочки он заискрился, будто волшебная пыльца. Поднявшись, Варя отворила дверь, вошла в сени и тут же услышала голоса:

– ...и не болтай лишнего, Люба! Знаю, как у тебя это бывает. Вот хошь, язык себе заколи, а только если журналистка прознает, налетят коршуны с области, а то и откуда повыше. Нам и без того проблем хватает.

– Поняла, Григорий Тимофеевич.

Тяжелые шаги раздались совсем рядом, и Варя отпрянула, прижавшись плечом к стене. По распаренным коленкам потянуло холодком.

– Люба, ну, ей-богу, сами справимся. К тому же, думается мне, что все это... Ладно, пойду я. Давай бутылку, на столе стоит.

– Что думается-то, Гриш? А как же кости-то? Это ж кто такое сотворил?

– Вот привязалась... Ты у нас гадалка, не я.

– Я по трупам не могу, ты же знаешь... Уж снесли бы этот монастырь, прости господи! Стены одни остались. Стоит неприкаянный, не к добру...

– А что у нас здесь к добру, Люб? Ты еще про монаха вспомни! Чертовы бредни!

– А вдруг не бредни, а? Гриш? Вот и Родя мне говорил, что... – Люба забубнила что-то, понизив голос, и слов ее стало не разобрать.

Варвара подтянула тулуп повыше, несколько раз потопала, а затем открыла дверь. Она стояла бы и дальше, но побоялась простудиться. Работать больной, да еще в таком захолустье совсем не хотелось.

– А вот и Варенька! Ну как, прогрелась? – баба Люба заметалась от стола к плите, загремела посудой.

– Доброго вечерочка, Варвара Александровна, – козырнул Ермоленко. – А я вам тут старые дела принес посмотреть. За смертью осужденных, так что грифа нет. Для репортажа вашего.

– Вот спасибо! – воскликнула Варя и едва ли не захлопала в ладоши. – А я все думаю, ну о чем же мне написать? И все-то у вас здесь тихо и спокойно. Вот и баба Люба говорит, что скучно до тошноты.

Ермоленко и хозяйка быстро переглянулись.

– Почитаю на ночь! – мило улыбнулась Варя, делая вид, что не заметила их гляделок.

– Да там несколько дел...

– И завтра буду читать, – уверила его Варя. – Пока все до последней строчечки не усвою, из дому не выйду!

Если Ермоленко и баба Люба и заметили неестественность ее поведения, то виду не подали.

– Вы как устроились? Все хорошо? – Ермоленко покрутился у порога, запихивая бутылку в карман.

– Да, огромное спасибо! – поблагодарила Варя. – А вы тут же живете, на Сладком?

– Нет, я на машине, на материк сейчас.

– Тогда до свидания!

Когда за Ермоленко захлопнулась дверь, Варвара стащила тулуп и валенки и прошлепала к столу.

Баба Люба потерла ладонями:

– Садись, девка, сейчас тебя подчтевать буду!

– А я с удовольствием! – прищурилась Варя. – Заодно и поболтаем!

– Ну да, – женщина скользнула по ней внимательным взглядом. – Какие же посиделки без разговоров?

Перед Варей появилась миска с картошкой, щедро политой постным маслом, блюдце с розоватым салом и тарелка с хрустящими, холодными еще, терпко пахнущими укропом и чесноком, пупырчатыми огурчиками.

– Расскажите мне что-нибудь, баба Люба! – облизывая пальцы, как ни в чем не бывало попросила Варя. – Помнится, что-то у вас там было для моего репортажа.

– Да что там... – отмахнулась баба Люба. – Ерунда всякая... Про то, что отопление у нас отключили, народ вот разъехался. Единственный детский садик закрыли.

– Угу, – кивнула Варя и отправила в рот огурец. – Я об этом обязательно упомяну, даже не сомневайтесь! А вот давайте лучше о том монахе, а? И о монастыре.

– Да что про него рассказывать? Стены одни! Глупости все это, сказки!

– Так ведь ваш муж...

– Сказки! – хлопнула по столу Люба. – А Родька мой еще с юности пил будь здоров как, так что, привиделось ему! Никто в это не верит!

– М-м-м! – Варя размяла картофелину и склонилась над миской, вдыхая сытный запах. – Господи, я даже не знала, что картошка так пахнуть может!

– Ой, это сорт такой! Симфония!

– Да что вы говорите! Название какое чудесное! И сами все копаете, сажаете?

– А-то кто же? А у меня ведь еще и грибы есть! Варь, вот я голова садовая! Про грибы-то совсем забыла! – Люба подскочила и понеслась к холодильнику. – Вот, давай-ка, налегай!

– А за грибами куда ходите? – удивилась Варя. – Остров ведь маленький, лесов нет.

– Так через озеро! За моим домом аккурат досточки, к ним и лодку креплю. У кажного дома своя пристань, во! А рыбалка у нас какая! Берши по осени с полкило! А так, грибы да ягоды соберешь, домой приволочешь и ну их молотить по банкам! – рассмеялась раскрасневшаяся Люба.

– А там тоже деревни? – кивнула на окно Варя.

– Не, раньше вот Прохоровка была, а теперь, почитай, ничего от нее не осталось. Еще Комышля была, – женщина стала загибать пальцы. – Чуево, Быхино... Это по левому краю. А по правому болота начинаются, так там и не строились никогда. Ну, окромя монастыря... Гиблое место.

– Понятно, – задумчиво произнесла Варя. – И монах тот именно там появляется?

Люба замерла, захлопала глазами, а затем потянулась к бутылке.

– Я ж тебя настойкой свойской хотела угостить!

– Не-не, куда же на ночь!

– Так это ж лекарство!

– У вас тут все лекарство, – усмехнулась Варя. – Значит, получается, что монах тот там и обретает?

– Вот ведь настырная! – восхитилась Люба. – Как клещ вцепилась! Говорю тебе – нет там ничего! Никаких монахов и никаких факелов!

Она налила темную жидкость в граненые стопки и одну из них пододвинула к Варе. Вторую подняла повыше и сказала:

– За тебя, Варвара! Пусть все твои желания сбудутся!

Варвара покачала головой, но стопку взяла. Принюхалась – пахло не спиртом, а травами. А может, это запах полыни все еще жил в памяти, и теперь его невозможно было ничем перебить. Она чуть пригубила. Настойка оказалась сладковато-кислой, густой и действительно вкусной. Варя допила и облизала губы.

– И по второй, за здоровье! – подмигнула Люба.